– Давай сегодня здесь заночуем, Шантарам.
– Прямо сейчас и заночуем.
– Нет, сейчас пойдем к детям в песочницу.
– Ну…
Мы вернулись на плато, к Навину и ученикам. Идрис два часа беседовал с Дивой, а потом пригласил богатую бедняжку-наследницу заночевать в одной из скромных пещер вместе с остальными. Как ни странно, Дива немедленно согласилась – и тут же, по обыкновению, отправила Навина к машине за вещами.
После ужина мы вымыли посуду. Ученики разошлись по пещерам, а мы с друзьями-полуночниками остались сидеть у костра, прихлебывая сладкий крепкий чай, щедро сдобренный ромом.
Я подошел к Идрису с Сильвано, чтобы пожелать им спокойной ночи. Навин, Дива и Карла о чем-то беседовали, смеясь. Языки пламени рисовали загадочные картины.
– Дива – замечательная девушка, правда? – негромко заметил Идрис.
Беседа с Дивой его развеселила, и даже сейчас, глядя на девушку, он тихонько посмеивался.
– А по-моему, она избалованная, хотя умница и красавица, – ответил я.
– Возможно, сейчас ты и прав, – улыбнулся Идрис. – Однако попробуй представить, кем она станет и чего достигнет.
Они с Сильвано поднялись и ушли на ночлег.
Я присоединился к друзьям. Дива потянула Карлу за локоть, и они устроились на складных стульях у восточной опушки леса. Я сел рядом с Навином.
– Тебе идет улыбка, – заметил он.
– Я улыбаюсь? – удивился я.
– Улыбался, пока Карла была рядом, – ответил он, разворошив костер прутиком.
Над углями взметнулся ворох искр.
– О чем задумался, приятель?
– Да так… До утра подождет.
– Чего уж там, рассказывай, в чем дело.
– Я за нее боюсь, – признался он, прислушиваясь к тихому девичьему смеху.
– За Карлу?
– Нет, за Диву.
– А что случилось?
– Ее отец связался с весьма неприятными типами. Деньги замешаны серьезные, а его партнеры – люди опасные.
– Погоди, Мукеш Девнани – один из самых богатых людей в Бомбее.
– Там какая-то мутная история. Он набрал под один из своих проектов разных теневых инвесторов с деньгами сомнительного происхождения, решил переключиться со строительства конференц-залов и торговых комплексов на постройку целых районов. А профинансировать это могут только…
– …Неприятные типы, которые теперь требуют вернуть им вложенные средства, да еще и с немалыми процентами.
– Совершенно верно. Самое странное, что Ранджит в этом тоже каким-то боком замешан.
– Как это?
– В его газетах печатали статьи, осуждающие замыслы Мукеша по строительству новых районов. В результате городские власти отозвали его лицензии, и проект лопнул. Так что теперь к нему зачастила полиция – то ли для охраны, то ли арестовывать собрались.
– Ох, Навин, ему придется все полученные деньги вернуть, даже если это его обанкротит.
– Я ему то же самое сказал. Только там еще какая-то закавыка – не знаю, в чем именно. Я теперь в его особняке редкий гость, а всю эту историю узнал обиняками. По-моему, Диву хотят похитить. Она – единственный ребенок, наследница, мать умерла шесть лет назад. Врагов у Мукеша достаточно, так что… В общем, боюсь я за нее, дружище.
– Может, все не так уж и плохо?
– Вряд ли. Я себе места не нахожу. Одному мне с этим не разобраться, а Дива мне очень нравится. Отец у нее тот еще мудак, конечно, но…
– Увези ее из города.
– Она не хочет уезжать. Догадывается, что у отца неприятности.
– Давай ее спрячем на время.
– Где? И как? Она же знаменитость. Приходится скрываться не столько от врагов, сколько от прессы. Самое страшное, что Диве нравится внимание. Я телефон у нее отобрал, потому что она сама папарацци звонила, предупреждала их, где ее ждать. Она всех журналистов знает наперечет, пьет с ними, дружит с их семьями.
Я расхохотался, но Навин с укором посмотрел на меня:
– Для нее осмотрительность – это если в небе самолеты ее имя не выписывают. И не смейся, она именно это на свое восемнадцатилетие устроила. Дива в безвестности жить не умеет.
– Спрячь ее в трущобах, – предложил я. – Если она согласится, конечно. Я сам там полтора года скрывался. Место надежное и безопасное.
– А ее там примут?
– Старейшина – мой приятель. Кстати, не дурак повеселиться. Дива ему понравится, вот увидишь. Другое дело, что в трущобах не каждый выдержит…
– Слушай, а ты серьезно? Про трущобы?
– Где же еще, как не в трущобах, прятать от обезумевшей толпы бомбейскую знаменитость? Только вначале мне надо с этим приятелем поговорить.
Навин снова взглянул на Карлу с Дивой, которые безудержно хихикали, передавая друг другу бутылку.
– Навин, если не передумаешь, то я поговорю с Джонни Сигаром, когда вернусь в Бомбей.
– Ладно. Правда, я пока не знаю, как Диве это преподнести, но все равно… Я на все согласен, лишь бы уберечь ее от врагов ее отца.
– Не волнуйся, Навин. Пойдем узнаем, что они там пьют.
Мы долго сидели вчетвером – друзья, объединенные страхом и надеждой.
Когда разговоры и смех смолкли, мы с Карлой пожелали всем спокойной ночи, запаслись одеялами, водой и едой и при свете факела отправились на холм. Я соорудил шалаш из пары одеял, расстелил остальные на земле, достал из котомки съестное – холодные пакоры, ананас, чечевичные лепешки, горсть орехов кешью и два глиняных горшочка заварного крема с фруктами. Карла высыпала из своей сумки две фляжки, портсигар и золотую зажигалку с вделанными в нее часиками. Стрелки часов показывали двадцать три минуты первого.
– Часы остановились, – заметил я и потянулся к зажигалке.
– Не заводи, – поспешно сказала она. – Мне так больше нравится.
– Карла, через неделю я вернусь и…
– Погоди, дай мне сказать.
– Ладно.
– Дидье и Навин решили расширить детективное агентство. По-моему, это отличная мысль. Я собираюсь вложиться в их предприятие.
– Неплохо придумано. А я, между прочим, подумывал о нелегальных валютных операциях. Начну отмывать черный нал, связи у меня есть. Заработка нам с тобой на жизнь хватит.
– У меня есть деньги.
– Но это твои деньги!
– Неизвестно, надолго ли мы задержимся в Бомбее, – сказала она, отхлебнув из фляжки. – Я предпочитаю не ввязываться в опасные предприятия.
– Профессия детектива не входит в первую десятку самых безопасных профессий на свете. Черт, она даже в первую сотню не входит.
