– А знаешь, что женщинам тут и посрать спокойно нельзя?! – возмущалась она.
– Интересные у вас разговоры, – заметил я, подходя к крошечной площадке перед лачугой. – Это вы что, все время, пока меня не было, так сортирную тему и обсуждали?
– Тебе-то откуда знать про здешние сортиры? – набросилась на меня Дива.
– Знаю, я же здесь жил, – ответил я. – И считаю, что устроено это несправедливо.
– Вот и я о том же. Несправедливо это! – горячо согласилась она и ткнула Навина в грудь. – Представляешь, днем женщине срать не позволено!
Навин и Дидье стояли у входа, а Диву окружали три соседские девочки и Сита, жена Джонни.
– Я… – начал Навин.
– Вот если бы тебе запретили срать днем, потому что ты мужчина и тебя могут увидеть, как бы ты на это отреагировал? Взбесился бы, правда?
– Я…
– А нам и не позволяют, потому что мы женщины и должны срать только ночью, в полной темноте! Даже факел или фонарик брать с собой запрещают, чтобы нас никто не увидел.
– Я…
– А в темноте нас всякие мерзавцы поджидают, насилуют. Нарочно здесь по ночам ошиваются. Им все равно, что кругом дерьмо, им так больше нравится. Я такое терпеть не намерена. Я вчера до темноты ждала, но больше не собираюсь. И вообще, я отсюда сбегу.
Навин снова попытался что-то сказать, обреченно закрыл рот и уставился на Дидье. Дидье посмотрел на меня. Я внимательно изучал бамбуковую подпорку.
Внезапно из узкого проулка выбежал Джонни, увидел нас и замер, умоляюще выставив вперед ладони.
– Джонни, в чем дело? – спросила Сита.
– Я… мне… не сейчас…
– Джонни, что случилось? – вмешался я.
Он задрожал, лицо исказилось измученной гримасой. Сита отвела мужа в сторону, потом вернулась и подозвала меня с Навином.
Дидье с девочками остались с Дивой.
– Что происходит? – завопила она во весь голос. – Эй, я здесь больше ни минуты не останусь, понятно?
Джонни сидел на пластмассовом стуле и жадно пил холодную воду из бутылки.
– Всех убили, – выдохнул он.
– Кого? – спросил Навин.
– Отца Ану… то есть Дивы. И всех, кто был в доме. Даже садовников и домашних животных. Ужасно…
– Когда?
– Только что. Лин, как ей об этом сказать? Я не могу.
– Ты точно знаешь?
– Да, конечно. Все только об этом и говорят – и полицейские, и журналисты. Вот-вот в новостях передадут. Может, подождать? Ох, не знаю, что и делать!
– Джонни, включи радио, – попросил я.
Сита настроила приемник на местную станцию новостей.
По радио заговорили о жестоком убийстве Мукеша Девнани и семи его слуг. Домашних животных прирезали. Не пощадили никого. Раз за разом повторялись слова: «убийство», «резня».
Дивья Девнани, единственная наследница, тоже, возможно, не избежала страшной участи, говорил диктор.
– Нет, нельзя, чтобы она узнала из новостей, – вздохнул я.
– Я сам ей скажу, – печально произнес Навин.
– Хорошо, – кивнул я. – Так будет лучше. Только не здесь. Спуститесь на берег, там есть тихое местечко.
Мы с Дивой отправились к океану, но, оказавшись среди черных валунов, она захотела вернуться в трущобы, словно чувствуя, что ей предстоит услышать дурные вести.
Навин обнял ее за плечи и рассказал о случившемся. Дива вырвалась, пошатнулась, сделала несколько неверных шагов по камням, оскальзываясь босыми ногами. Навин бросился за ней, подхватил под руки. Она упрямо рвалась вперед, подальше от страданий и страхов, будто слепая. Ноги сами несли ее прочь. Как-то раз я уже видел такое, во время бунта в тюрьме: один из заключенных от испуга бился головой о толстую каменную стену, будто надеясь пробить ее насквозь и вырваться на свободу. Разум Дивы отчаянно тщился вернуть безвозвратно утраченный мир.
Навин осторожно подвел Диву ко мне, усадил ее на валун. Постепенно она пришла в себя и разразилась безудержными рыданиями.
Я оставил ее с Навином и вернулся в трущобы. Сита куда-то пропала, зато у хижины меня дожидались Карла и зодиакальные Джорджи.
Я с укором посмотрел на Дидье – местонахождение Дивы следовало держать в секрете.
– По-моему, ей сегодня поддержка друзей не помешает, – заявил он. – Мы же все равно здесь заночуем, в этом… общественном месте.
Карла поздоровалась со мной поцелуем.
– Как она?
– Ее будто обухом ударило, – вздохнул я. – Но держится. Она сильная. Хорошо, что вы пришли. Она с Навином на берегу. Пусть пока вдвоем побудут. Она очень расстроена, а Навин ее отца знал…
– Честь джентльмена не позволяет Дидье в такое время держать что-то в секрете от друзей, – заявил Дидье. – Кроме нас, Диву больше некому утешить в ее горе.
– А Дидье слишком боится призраков, поэтому один здесь не останется, – добавила Карла.
– Каких еще призраков?
– Здесь явственно ощущается присутствие сверхъестественных сил, – пояснил Дидье.
– Как бы то ни было, я рад, что вы пришли, – сказал я.
– Давно я сюда не заглядывала… – Карла оглядела убогие лачуги. – Какие развлечения ждут меня в этот раз? Холера? Тиф?
Несколько лет назад, как раз в то время, когда я скрывался в трущобах, началась эпидемия холеры. Карла вызвалась мне помочь, ухаживала за беспомощными больными, разгоняла полчища крыс и мыла полы, покрытые зловонными испражнениями.
– Те страшные дни стали для меня самыми счастливыми, – признался я.
– И для меня тоже, – ответила Карла. – Хотя, конечно, глупо так говорить. А что здесь эти девчушки делают?
– Наводят порядок в лачуге Дивы, чтобы у нее на душе стало спокойнее.
– Сейчас по всему городу неупокоенные души мечутся, – вздохнула Карла.
– Ужасно все это, – сказал Джордж Скорпион, подходя к нам.
– Бедняжка, – добавил Джордж Близнец. – Мы ей люкс в «Махеше» держим. Она всегда может туда вернуться, если захочет.
– Вы только никому не проболтайтесь, где мы Диву прячем, а то Джонни и остальным худо придется. Они и так многим рискуют. Договорились?
– Конечно, дружище, – ответил Близнец.
– Да, конечно, – неуверенно протянул Скорпион. – Если только…
– Если только что?
– А вдруг меня силой заставят?
– Ты о чем?
– Ну, побоев я не выдержу. Так что слово сдержу только в том случае, если мне физической расправой угрожать не станут.
Я вопросительно взглянул на Близнеца. Он пожал плечами:
