– Прекрати, Кавита, – сказал я.
– Тебе нечего возразить, да?
Я собрался было встать, но она потянула меня за рукав:
– А хочешь знать, что она сказала о тебе, когда мы с ней занимались любовью?
Мне не надо было ничего ей говорить, но я не выдержал:
– Послушай, Кавита, ты работаешь в газете, которая торгует лекарством для белых людей в стране смуглолицых. Вы болтаете о защите окружающей среды и одновременно помещаете за деньги рекламу нефтяных и угольных компаний. Осуждаете людей, одетых в меха, но рекламируете бройлерные батареи и набитые гормонами гамбургеры. Ваши экономисты находят оправдание для банкиров, что бы они ни делали, ваши редакционные статьи избегают высказывать мнение редакции, а ваша критика – это ловля блох на слоне нетерпимости. Женщины предстают на ваших страницах безмозглыми куклами, а мужчины мудрецами. Вы фактически скрываете преступления, о которых сообщаете, и ополчаетесь на невинных людей для того, чтобы повысить свой рейтинг. Ты знаешь это все не хуже меня, Кавита, так что не строй из себя безупречного поборника справедливости и оставь меня в покое.
Она посмотрела на меня с решимостью, которая ничем не разрешилась, – очевидно, ей нечего было сказать. Она промолчала.
Я встал, извинился и направился к выходу из трущоб. На улочке с магазинчиками меня догнал Навин.
– Лин, – сказал он, – подожди.
– Как справляешься с утраченной любовью? – спросил я.
По незнанию я коснулся больного места.
– Что это значит? – гневно спросил он.
– Ничего не значит, я не хотел тебя обидеть. Не дуйся, сегодня мне и без того тошно.
Когда я дошел до того места, где стоял мой мотоцикл и детишки все еще играли прямо на улице, я почувствовал, что кто-то тихо подкрался ко мне сзади.
Я резко обернулся, схватив приблизившегося одной рукой за горло, в другой у меня уже был нож. Это была Карла. Я опустил руку.
– Тут-то ты меня и поймал, Шантарам, – сказала она, не шелохнувшись.
– Тут-то я тебя всегда и ловлю. А если ты будешь так подкрадываться к людям, крошка, то это может доставить тебе серьезные неприятности, – сказал я, пристроив руку на ее ягодицах.
– Фраза прямо из какого-нибудь американского гангстерского фильма.
– Ты просто не представляешь, каким американским гангстером я могу стать сегодня.
– И это избавит меня от неприятностей?
– Может быть, и нет. Может быть, надо подвесить колокольчик на твой браслет.
– Может быть, – промурлыкала она.
Я поцеловал ее, мечтая, чтобы она все время была со мной.
– Не так прытко… – произнесла она, отодвинувшись. – Ты уже хочешь захватить Трою, а корабли еще не пристали к берегу.
– Не могла бы ты уточнить свою мысль в горизонтальном положении?
– В твоем нынешнем жилище или в моем? – рассмеялась она.
– В любом, лишь бы в нынешнем.
Она опять засмеялась.
– Мы неправильно себя ведем, – сказал я. – После горы мы ни разу не были вместе. Тебе не кажется, что это слишком долго? Мне кажется.
Можно было подумать, что я откалываю необыкновенно остроумные шутки, – с каждым моим словом Карла смеялась все сильнее и, начав задыхаться от смеха, попросила не смешить ее.
– Карла, из-за тебя я перестаю трезво соображать. Знаешь, бывает чувство, когда тебе кажется, что ты абсолютно во всем прав. У меня такое ощущение возникает, когда я с тобой.
Она перестала смеяться и смерила меня взглядом с ног до головы. Не знаю, что заставляет людей мерить меня взглядом с ног до головы, но со мной это случается.
Она поцеловала меня. Я тоже поцеловал ее. Меня поливал дождь, били волны, и где-то внутри было место, где мы танцевали, – нет, лучше: она целовала меня.
Она дала мне пощечину.
– Черт побери! А это за что?
– Возьми себя в руки. Я думала, ты понимаешь. Я же говорила тебе. Либо ты участвуешь в этой игре вместе со мной, либо я играю одна. Выбор за тобой.
– Очень хорошо. Что за игра?
– Я люблю тебя, Шантарам, – ответила она, ускользая от меня, – но в данный момент мне нужна Кавита. У меня есть план, в который я не могу тебя посвятить. А от тебя мне нужно, чтобы ты был выше всего этого.
Она пошла обратно, в трущобы. Залаяли собаки.
Я не понял из ее слов ничего, кроме того, что касалось меня, но и в этом я был уверен не до конца. Единственное, что я знал, – я снова живу в Карлавилле. Я продолжал ощущать ее пощечину и ее поцелуй.
Глава 64
Я не видел Олега две недели. Он нашел себе на время новую тахту, а Дивушки – новую игрушку.
На следующий день после его исчезновения я взял такси и поехал за драндулетом, оставленным Олегом на улице. И хотя мое сердце было отдано другому мотоциклу, я поговорил с драндулетом и пообещал заботиться о нем и охранять его, в особенности от русских писателей. Он доставил меня домой без каких-либо капризов, напевая свою песенку всю дорогу. Это был бесстрашный байк, он не собирался сдаваться.
Я продолжал совершать деловые поездки по городу с утра до вечера, помогал кредитами тем, кто был этого достоин, выбивал деньги из злостных должников, обменивался с менялами забавными шутками либо еще более забавными ругательствами. Кому-то из наглых менял надо было закатить оплеуху, вместе с другим помолиться. Я подкупал полицейских и бойцов Компании, дабы заручиться поддержкой снизу, оставлял пожертвования в церквях и храмах ради поддержки свыше, раздавал милостыню нищим у мечетей, прогонял распоясавшихся сутенеров с подведомственной мне территории. Я принял участие в состязании по метанию ножей и занял третье место: не мешало выяснить, кто превосходит меня в этом. Пока я занимался всем этим, позолоченные дни перетекали в посеребренные ночи.
Однажды, недели через две после того, как Олег отправился в свое обонятельное паломничество, я ехал в «Леопольд», размышляя об овощах с рисом и карри, как вдруг на Козуэй кто-то выскочил передо мной на проезжую часть, размахивая руками, чтобы я остановился.
Это был Стюарт Винсон.
– Лин! – кричал он. – Я тебя повсюду ищу. Останови свою долбаную тарахтелку, мэн.
– Не гони волну, Винсон, – сказал я, успокаивающе поглаживая байк по бензобаку. – И фильтруй базар.
Он непонимающе заморгал:
– Что?
– Не дергайся. Ты создал пробку посреди улицы.
Автомобили притормаживали и объезжали нас. А полицейский участок Колабы находился совсем недалеко.
– Лин, это очень серьезно! Пожалуйста, поезжай в «Леопольд». Я тоже сейчас приду туда.
Он кинулся в сторону «Леопольда», не обращая внимания на машины. Мне пришлось нарушить правила, перестраиваясь, чтобы припарковаться.
