– Да, это ужасно, мадам, – говорил офицер. – Расследование, конечно, только началось, но похоже, что вашего мужа застрелил молодой человек, который…
– Я не могу сейчас говорить об этом, – сказала Карла.
– Конечно, мадам, – тут же согласился офицер и повернулся, чтобы уйти.
– Простите меня за резкость, – сказала Карла, остановив его. – Я просто хотела, чтобы вы засвидетельствовали: я опознала тело Ранджита. Нужно поставить в известность его семью, и теперь, после моего опознания, вы можете выполнить эту неприятную задачу, не так ли?
– Да, мадам.
– Значит, вы удостоверяете мое опознание и сообщите семье Ранджита?
– Удостоверяю, мадам, и выполню эту задачу, – ответил офицер, отдав ей честь.
– Благодарю вас, сэр, – сказала Карла, пожимая ему руку. – У вас, конечно, будут вопросы ко мне. Я тут же явлюсь к вам, как только вы меня вызовете.
– Да, мадам. Возьмите мою карточку. И разрешите мне выразить вам сочувствие по поводу вашей утраты.
– Благодарю вас еще раз.
Когда мы прошли сквозь цепь копов и направились к моему мотоциклу, несколько репортеров пытались сфотографировать Карлу. Рэнделл помешал им сделать это и остановил их возмущенные крики о свободе прессы, заплатив им.
Мы опять направились к югу. Карла, прижавшись щекой к моей спине, плакала. Когда мы остановились на одном из перекрестков в ожидании зеленого света, Рэнделл выскочил из машины, передал Карле бумажный платок из красной керамической шкатулки и сел на свое место прежде, чем светофор переключился. Это, казалось бы, незначительное проявление внимания, видимо, помогло Карле. Она успокоилась и больше никогда не плакала по Ранджиту.
Глава 74
Я отвез ее в «Амритсар», в ее бедуинский шатер. Она позволила мне раздеть ее и уложить в постель – одно из самых больших наслаждений для влюбленного. Она проспала восход солнца, весь белый день и весь фиолетовый вечер и проснулась после того, как взошла луна.
Она потянулась, увидела меня и стала озираться:
– Я надолго отключилась?
– На сутки. Сейчас почти полночь. Завтра ты пропустила.
Она резко села на постели и встряхнула волосами, придав идеальную форму своей прическе.
– Ты говоришь, полночь?
– Ага.
– И ты наблюдал за мной, пока я спала?
– Мне некогда было. Я сочинил очень красноречивое заявление в полицию, подписал его за тебя и отвез копам. Им оно понравилось. Так что тебе не нужно ездить к ним.
– Вот это да.
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, – сказала она, вылезая из постели. – Писать хочу.
Она приняла душ и вышла в белом шелковом халате. Я думал, что надо бы дать ей выговориться – о смерти Ранджита и о том, что она чувствовала рядом с мертвым Ранджитом. В это время в дверь постучали.
– Это условный стук Навина, – сказала Карла. – Хочешь, чтобы он вошел?
– Он стучится к тебе условным стуком?
Я открыл дверь и впустил молодого детектива в шатер.
– В чем дело, малыш? – спросил я.
– Прими мои соболезнования по поводу Ранджита, Карла, – сказал он.
– Кто-нибудь должен был его убить, – ответила она, раскуривая небольшой косяк. – Я рада, что мне не пришлось самой. Ничего страшного, Навин. Я переспала это, и теперь все о’кей.
– Это хорошо, – сказал он. – Я рад, что ты в форме.
Он посмотрел на меня, потом на Карлу, потом снова на меня.
– В чем дело? – спросил я.
– Прошу прощения. Просто никак не привыкнуть, что вы теперь все время вместе.
– Угу.
– Знаете, тут в отеле устроили тотализатор насчет того, как долго Олег проживет в твоих комнатах, – сказал Навин радостно. – Он подцепил трех…
– Есть еще новости, Навин? – спросил я, натягивая джинсы.
– О да. Деннис сегодня ночью выходит из транса. Будет присутствовать целая толпа. Я подумал, Карла, что, может быть… тебе захочется подышать свежим воздухом…
Карла, похоже, заинтересовалась пробуждением Денниса от двухлетнего сна, но я не был уверен, готова ли она к этому развлечению, да и я тоже. Я почти не спал ночью, оберегая Карлу, днем ездил к копам и платил им, чтобы они оставили ее в покое. И все время меня мучил вопрос о Ранджите и Лизе, ответить на который мог только Ранджит, ныне мертвый.
– Ты как, хочешь выйти или, может, предпочитаешь остаться дома? – спросил я Карлу.
– И пропустить воскресение? Через пять минут буду готова.
– О’кей, и я с вами, – сказал я, надевая рубашку. – Не каждый день приходится наблюдать, как кто-то восстает из мертвых.
Мы спустились под арку за отелем и нашли Рэнделла на заднем сиденье автомобиля. В сине-белом свете лампочки с потолка салона он читал «Похороните мое сердце в Вундед-Ни»
[102]
.
Карла подарила ему машину, потому что, когда мы ездили на мотоцикле, он неизменно следовал за нами на случай, если понадобится его помощь. Получив подарок, он преобразовал вместительную заднюю часть салона в спальное купе, оснащенное всем необходимым, вплоть до маленького холодильника на батареях и стереосистемы, которая была лучше моей.
Он был бос, одет в черные брюки и белую рубашку с открытым воротом. Солнце и море на протяжении многих поколений наполнило его бронзовые гоанские глаза радостным светом. Он вышел из машины и надел сандалии.
Рэнделл был красив, высок, умен и бесстрашен. Он приветствовал Карлу улыбкой, и его белые зубы блеснули, как ракушки на промытом берегу. Неудивительно, что Дива увлеклась им.
– Как вы, мисс Карла? – спросил Рэнделл, на миг взяв ее за руку.
– Хорошо, Рэнделл, – ответила она. – Дашь мне глотнуть из своих запасов? Я видела плохой сон сегодня, и хочется выпить.
– Сию минуту, – сказал он и, скрывшись в машине, вынырнул с маленькой бутылочкой водки.
– За души умерших! – вскинула Карла бутылочку и опустошила ее двумя глотками. – Ну, поехали воскрешать мертвых.
– Вы имеете в виду Спящего бабу, Денниса, мисс Карла?
– Его, его, Рэнделл, – ответила она задумчиво. – Вместо бдения будем наблюдать пробуждение, если ты не против.
– С истинным удовольствием, – улыбнулся он, сочувствуя ей в связи с выпавшими на ее долю перипетиями и радуясь, что она вновь ожила. – Да здравствует психическая реанимация!
– И долой свидетельства о смерти, – добавил Навин.
Я смотрел на Навина, разговаривавшего с Рэнделлом, пока тот готовил машину к выезду, и спрашивал себя, как относится индийско-ирландский детектив к тому, что Рэнделл уже три недели встречается с женщиной, которую Навин любит. Мне нравился Рэнделл и нравился Навин, точно так же как они вроде бы нравились друг другу. Навин дружески потрепал Рэнделла по плечу, Рэнделл дружески потрепал по плечу Навина. Похоже, оба делали это искренне, и я никак не мог взять в толк: кого из них придется бить, если что.
