– Повторяю, – сказал Дидье, – море – ревнивая женщина. Дидье никогда не ошибается.
– Можно отнять у мальчика клинок, но он всегда будет носить его в своем сердце, – произнесла Карла.
– Прекрасная работа, Викрант, – сказал я. – Сколько я тебе должен?
– Я работал исключительно по велению души и потому не возьму ничего, – ответил он, отходя. – Не убей кого-нибудь этой саблей. Счастливо, Карла.
– Счастливо, Викрант.
Подали выпивку, и все уже воздели бокалы, но тут я поднял руку.
– Взгляните-ка вон на ту девушку, – сказал я.
– Фу, Лин, ну не хамство ли привлекать внимание к посторонней женщине, когда рядом…
– Нет, ты посмотри на нее, Дидье.
– Ты думаешь, это она? – спросила Карла.
– Да, никакого сомнения.
– Да кто? – недоумевал Дидье.
– Карлуша, – сказала Карла. – Олегова Карлуша.
– И правда!
Высокая девушка с черными волосами и бледно-зелеными глазами была немного похожа на Карлу. На ней были черные джинсы в обтяжку, черная мотоциклетная куртка и ковбойские ботинки.
– Карлуша, – пробормотала Карла. – Стиль есть.
– Свити! – кликнул я официанта; он приковылял ко мне. – У тебя сохранилась фотография, которую тебе дал Олег?
Свити раздраженно порылся в карманах и вытащил помятую фотографию. Мы сравнили ее с лицом девушки, сидевшей за несколько столиков от нас.
– Можешь позвонить Олегу и получить вознаграждение, – сказал я. – Вон та девушка, которую он ждет.
Он долго рассматривал фотографию, взглянул на девушку и кинулся к телефону.
– Ну как, мы тут закончили? – спросил я.
– Неужели ты не хочешь дождаться Олега и посмотреть воссоединение влюбленных? – поддразнила меня Карла.
– Я уже устал выступать невольным сообщником судьбы.
– А я никак не могу пропустить это событие, – сказал Дидье. – Пока не увижу это собственными глазами, никуда не двинусь.
– О’кей, – сказал я, собираясь уйти.
В этот момент к нам с уверенным видом приблизился низенький и худой смуглокожий человек.
– Простите, – обратился он ко мне, – это вас зовут Шантарам?
– А кто это им интересуется? – резко бросил Дидье.
– Мое имя Татиф, и мне надо обсудить кое-что с мистером Шантарамом.
– Обсуждайте, – отозвалась Карла, указав широким жестом в мою сторону.
– Мне говорили, что вы за деньги можете сделать все, что угодно, – сказал Татиф.
– Знаете, Татиф, это, вообще-то, оскорбление, – сказала Карла, улыбаясь.
– Да еще какое, – поддержал ее Дидье. – А за какие деньги-то?
Я поднял руку, останавливая начавшийся было аукцион.
– У меня сейчас назначена встреча, Татиф, – сказал я. – Приходите завтра в три часа, тогда и поговорим.
– Спасибо, – ответил он. – Всем доброй ночи.
Он проскользнул между столиками на улицу.
– Ты даже не знаешь, что на уме у этого Татифа, – сказал Дидье с укоризной.
– Он мне понравился, – сказал я. – А тебе нет?
– Мне тоже понравился, – сказала Карла. – Думаю, мы с ним еще встретимся.
– Вот еще, – буркнул Дидье. – Вы что, не видели, как он обут?
– Видели, – ответил я. – В военные ботинки, сбоку побелевшие от соли, как и нижний край его куртки. По-видимому, он много времени был на море.
– Лин, я имею в виду их стиль. Жуткая безвкусица. Мне приходилось видеть чучела, в которых было больше вкуса.
– Ладно, Дидье, счастливо оставаться. Увидимся на открытии.
Мы проехали по забитой ночными гуляками улице и увидели огромную толпу около кофейни «Любовь и вера». Толпа заполнила весь тротуар и выплескивалась на проезжую часть. Мы остановились напротив входа и решили немного посидеть на мотоцикле.
Вывеска над дверью с символами всех религий, написанная на хинди, маратхи и английском, была обрамлена светодиодной гирляндой в виде белых цветов магнолии.
Витрину окружала гирлянда красных лампочек-цветов франжипани. За стеклом витрины были видны посетители, пьющие эспрессо, и Винсон с Ранвей, возившиеся с итальянской кофеваркой. Пар в кофейне стоял коромыслом.
Из пятнадцати табуретов у изогнутой барной стойки три были пусты – Ранвей все-таки оставила их для нас. Я, однако, был еще не готов зайти в этот гостеприимный уголок.
Я думал о девушке из Норвегии, которую увидел сначала в медальоне, а спустя час в очень тяжелой ситуации. А теперь видел ее через окно, улыбающуюся с любовью и верой и вступившую на верный путь в будущее. Винсон обменялся с ней беглым взглядом, бегло улыбнулся и со счастливым видом заговорил с посетителем.
Мне не хотелось идти в кофейню. Им удалось создать вместе что-то чистое, и я боялся все испортить.
– Я на минуту здесь задержусь, – сказал я Карле. – Ты заходи, а я чуть позже.
– Всегда и всюду вместе, – ответила Карла, садясь на сиденье байка и закуривая косяк.
Появился запыхавшийся Дидье, прижимая руку к груди.
– Ну что там произошло? – спросила Карла.
Дидье, тяжело дыша, протянул руку, останавливая ее:
– Мое… мое место в кофейне еще свободно?
– Да, среднее в первом ряду, – ответил я. – Так что там у Олега с Карлушей?
– Олег вбежал, – ответил Дидье, когда его пульс снизился до предписанного медициной уровня, – схватил ее, как мешок картошки, и унес.
– И ты не проследил за ними? – спросила Карла, смеясь.
– Разумеется, проследил, – ответил Дидье. – Я же все-таки детектив агентства «Утраченная любовь».
– И куда они направились? – спросил я.
– В лимузин Рэнделла, – бросил Дидье. – От этого Рэнделла можно свихнуться.
– Причем наиприятнейшим образом, – заметила Карла.
– Вы что, не пойдете внутрь? – спросил Дидье, глядя на смеющуюся толпу в кофейне.
– Мы пока здесь посидим, – сказала Карла. – А ты иди, придай шик этому притону.
– Значит, Дидье должен поднять знамя любви и веры? – Он перекинул шарф через плечо. – Мы живем в век разевания ртов до крайних пределов. Что ж, придется мне орать за всех нас.
Дидье одернул пиджак, пересек тротуар и прошествовал в кофейню. Он сел рядом с красивым молодым бизнесменом, задев и толкнув свою жертву. Бизнесмен не выразил протеста, и между ними завязалась оживленная беседа.
Мы сидели и некоторое время молча наблюдали за суетой в кофейне. Карла прислонилась ко мне.
