Иранский профессор, специалист по текстам доисламской эпохи, бежал от преследований Стражей Исламской революции и теперь нуждался в полном наборе подделок, включая свидетельство о рождении, международные водительские права, банковские документы и паспорт с визовыми печатями, подтверждающими его перемещения по миру в течение последних двух лет.
Качество наших изделий должно было обеспечить клиенту беспрепятственное прохождение паспортного контроля перед посадкой в самолет. В дальнейшем, по прибытии в нужный заграничный аэропорт, он планировал избавиться от фальшивых документов и попросить политическое убежище под своим настоящим именем.
Следы перенесенных пыток были очень заметны, но приходилось идти на риск с поддельным паспортом, поскольку никакие власти не выдали бы ему подлинный – кроме властей той страны, где по нему плакала тюрьма.
Следующим по порядку был нигериец, один из лидеров движения огони
[35]
, выступающих против хищнической эксплуатации их земель правительством в сговоре с нефтяными корпорациями. Его пытались ликвидировать, однако он выжил после покушения и в трюме грузового судна добрался до Бомбея – без документов, зато с приличной суммой, собранной его соратниками. Так что он смог откупиться от портовой полиции, которая и направила его к нам. Для безопасности ему нужно было сменить имя и гражданство, оформив соответствующий паспорт.
Далее: тибетский националист, сбежавший из китайского трудового лагеря и через покрытые снегом горы пешком добравшийся до Индии. В Бомбее община тибетских эмигрантов снабдила его деньгами и связала с нужными людьми в Компании Санджая для получения новых документов.
На очереди были также афганец, иракец, курдский активист, сомалиец и два гражданина Шри-Ланки – все они спасались от кровавого безумия, которое было развязано не ими и в котором они не желали принимать участие.
Впрочем, войны очень даже хороши для всякого нехорошего бизнеса, а наша клиентура состояла отнюдь не только из хороших людей. Компания Санджая бралась за любое дело, сулившее прибыль. Среди прочих мы обслуживали дельцов-махинаторов, скрывавших теневые доходы; подонков всех мастей, желавших «обнулить» свою дурную репутацию ради создания не менее дурной уже с чистого листа; военных преступников вплоть до самых высоких рангов; псевдомертвецов, по разным причинам инсценировавших свою смерть, и т. п. – в нашей фирме любой имеющий средства мог купить себе новую личность.
Один документ лежал на столе особняком от прочих. Это был канадский паспорт с моей фотографией и проставленной ланкийской визой. К паспорту прилагалось журналистское удостоверение агентства Рейтер.
Помогая разным людям спастись от войн и кровавых режимов, я в то же время готовил документы для собственной поездки в самую гущу конфликта, уже унесшего десятки тысяч жизней.
– Вы действительно читаете все эти записи? – спросил мой новый помощник, беря со стола биографическую справку нигерийца.
– Да.
– Все до единой?
– Да.
– В самом деле? Я к тому… ведь это очень тягостное чтиво.
– Так и есть, Фарзад, – согласился я, не глядя на него.
– Такие вещи угнетают даже больше, чем чтение газет.
– То же самое можно прочесть и в газетах, если смотреть не только биржевые сводки и спортивные новости, – сказал я, все еще не отрывая глаз от текста.
– Конечно, я все понимаю. Повсюду полно жуткого депрессивного дерьма, йаар.
– Да уж…
– Я хотел сказать, что ежедневным чтением таких сводок человек может вогнать себя в глубокую депрессию, и ему порой просто необходимо сделать паузу и переключиться на что-нибудь позитивное. Будьте уверены.
– О’кей, – сказал я, откладывая недочитанную справку. – И в чем проблема?
– Проблема?
– Если в конце твоего потока сознания есть какой-нибудь океан, впадай в него поскорее. Хватит переливать из пустого в порожнее.
– Океан? – переспросил он озадаченно.
– Я о сути вопроса, Фарзад. Переходи к сути.
– А, – улыбнулся он, – суть вопроса. Ну да. У меня и вправду есть что-то вроде вопроса, даже можно сказать – просьбы. Будьте уверены.
Несколько секунд он смотрел на меня, а затем отвел глаза и начал пальцем рисовать круги на полированной столешнице.
– Собственно… – продолжил он наконец, все еще избегая моего взгляда, – я все пытаюсь найти способ пригласить вас… пригласить к себе домой… познакомить с моими родителями.
– Это и есть твой океан сути?
– Ага.
– Но почему ты не спросил меня прямо, без околичностей?
– Видите ли… – сказал он, меж тем как круги на столешнице становились все меньше и меньше, закручиваясь спиралью, – говорят, что к вам непросто подступиться.
– Непросто? Почему?
– Ну, типа вы угрюмый ворчун, йаар.
– Что?! – рявкнул я. – Это я-то угрюмый ворчун?
– Ох, так и есть.
Мы уставились друг на друга. В цехе за перегородкой с подвывом включился большой печатный станок и забормотал на своем языке, в котором металлические щелчки перемежались шуршанием валиков, то отходящих, то прижимающихся к барабану.
– Кто-нибудь когда-нибудь уже говорил, что хреново ты умеешь приглашать в гости?
– Вообще-то, – рассмеялся он, – это первый случай за многие годы, когда я приглашаю кого-либо в дом родителей. Наша семья живет довольно-таки… уединенно, если вы меня понимаете.
– Я отлично понимаю, что значит уединение, – сказал я со вздохом. – Это именно то, чем я здесь наслаждался, пока не прислали тебя на мою голову.
– Но… вы к нам придете? Мои предки очень хотят с вами познакомиться. Мой дядя Кеки много о вас рассказывал. Он говорил, что…
– …что я угрюмый ворчун. Знаю.
– Да, и это тоже. Еще он говорил, что вы сильны по части философии. Говорил, что Кадербхай предпочитал вас всем другим собеседникам, когда ему хотелось поговорить и поспорить на философские темы. А у моего отца это любимый конек. Как и у мамы – у нее даже в большей степени. И вся наша семья часто устраивает философские дискуссии. Иногда набирается до трех десятков спорщиков.
– Вас там что, целых три десятка?
– У нас… вроде как… большая семья. Это сложно описать. Вы должны увидеть ее своими глазами. То есть увидеть нас. Скучно не будет, это я вам гарантирую. Ни в коей мере. Будьте уверены.
– А если я соглашусь навестить твое неописуемое семейство, ты оставишь меня в покое и позволишь сейчас заняться делами?
