– Глеб, тебя ждать? – поинтересовался Поликарпов.
– Нет, – покачал головой тот. – Думаю, разговор затянется.
Уже открывая дверь, услышал за спиной голос Джиоева:
– Садись с нами, отец. Новости местные расскажешь, заодно и поужинаем. Пять капель примешь? Невесты, кстати, у вас тут водятся?
– Такие вот дела, Глебушка, – печально, как показалось Чужинову, вздохнув, закончила свой рассказ Старовойтова. – Теперь только тебе решать: возьмешься ты за это дело или нет.
Глеб помолчал.
– Признаться, Евдокия Петровна, я думал, о другом речь пойдет.
– О чем другом, Глеб?
– Слухи разные ходят, – неопределенно ответил Чужинов.
– О чем слухи?
– Говорят, вы вакцину пытаетесь получить. Если, мол, сделать инъекцию, электричеством снова можно пользоваться без всякой опаски, что начнешь мутировать в тварь.
– Господи, Глеб, ну какая вакцина, о чем ты говоришь?! – Старовойтова разве что руками не всплеснула. – С моими-то убогими возможностями? Ты бы видел мою лабораторию! Средневековый алхимик и тот по полу катался бы от смеха! Ты же неглупый человек, Чужинов! Интересовалась я, какие книги ты читал, пока здесь находился. Мне хотя бы с этой проблемой справиться, какие уж тут вакцины?! – И, несмотря на серьезность ситуации, задала, вероятно, давно интересующий ее вопрос: – Глеб, а что, ты действительно так поэзию любишь? Треть прочитанных тобою книг – сборники стихов. Удивительно… помнится, даже Петрарка среди них был.
– Люблю, Евдокия Петровна, – смутился Чужинов. – Есть в стихах особенные мелодия, ритм, чувства, в прозе редко такое встретишь.
Правда, о том, что и сам когда-то пытался писать и даже выкладывал на тематических сайтах, промолчал. Не сказал еще и потому, что совсем другого от него ждала Старовойтова, а именно – его согласия.
– Понимаете, в чем дело, Евдокия Петровна, – осторожно начал он и сразу заметил, как напряглась Старовойтова. – Одному мне или даже вдвоем-втроем нам не справиться, понадобится еще несколько человек, причем лучшие. Риск огромный, и потому необходим какой-то приз, что ли, награда. Не для меня лично – я вам и так безмерно благодарен, и дай бог хотя бы часть долга таким образом перед вами погасить. Понятно, то, что вы делаете, касается всех без исключения, ведь никто от инфекции не застрахован… и все же. Боюсь, одного моего авторитета не хватит, чтобы собрать группу и повести ее в Однинск.
– Да, Глеб, хочу сказать: сам ты можешь уже не бояться. Раньше у меня сомнения были, теперь они в уверенность переросли. В твоем организме достаточно антител, чтобы справиться с заразой. Но пожелаешь ли кому-нибудь приобрести исключительность тем же путем, что и ты?
Чужинов отрицательно покачал головой. Злейшему врагу не пожелает он испытать то, что пришлось пережить ему. Куда гуманней будет его пристрелить.
– И еще, признаюсь, это чудо, что ты выжил. Откровенно говоря, я тебе никаких шансов не давала. Что же касается награды… Я понимаю, люди разные. Но это самая легкая часть проблемы, я смогу устроить. Не сама, конечно, но смогу.
Уже прощаясь, Старовойтова взяла его за руку, посмотрела прямо в глаза:
– Ты прости меня, Глебушка, я же практически на смерть тебя посылаю. Но ты правильно говоришь – дело-то всех касается. Сама бы с вами пошла, да толку-то от меня, старой клячи, только обузой буду.
Возможно, Старовойтова и ожидала комплимента по поводу своей внешности, кстати, более чем заслуженного, но услышала она от Чужинова совсем другое.
– А у меня ведь претензия к вам есть, Евдокия Петровна, – начал Глеб самым серьезным голосом.
– Что такое? – испуганно спросила она. – Снова приступы начались?
– Нет, со мной-то как раз все замечательно. Я не о себе.
– О ком же тогда?
– О Кирилле Петровиче Викентьеве.
– А что с ним не так?
– Что же вы с человеком-то сделали, Евдокия Петровна, а? Боевой офицер, орденоносец и человек такой, что долго искать и не найти. А вы!.. – добавил он с укоризной.
– Глеб, да что я сделала-то?
– Довели человека, вот что! С тех пор как он вас увидел, места себе не находит. Три раза повторил, чтобы я вам привет передал. Ну хотя бы чуточку с ним поласковей были. Влюбился он в вас как мальчишка, все вокруг это видят, одна вы как будто слепая!
Глеб думал о том, что, если сейчас Евдокия Петровна пошлет его далеко-далеко, будет абсолютно права. Что Викентьев, что Старовойтова – оба старше его лет на пятнадцать, и ему ли, на самом деле мальчишке, лезть в их отношения? Но ведь прав он, прав. Солгал, правда, что Викентьев три привета передал, всего-то два.
Викентьева Глеб знал давно, когда-то служил под его началом. И чтобы тот, в прошлом полковник, с отличием закончивший академию и занимавший перед тем, как все началось, генеральскую должность, что-нибудь да забыл!.. Да и сама Старовойтова вздрогнула, когда он произнес его имя. А ведут себя как дети. Чего уж проще – объясниться. Есть у них друг к другу чувство, не он один это подметил. К тому же одинокие оба. И вообще, на загляденье красивая пара из них получилась бы.
Старовойтова Глеба никуда посылать не стала. Наоборот, зарумянилась так, что даже при тусклом свете керосинового фонаря было заметно.
– И что мне теперь делать? Бросить все и к нему отправиться?
– Не нужно ничего бросать, Евдокия Петровна. Тем более сам Викентьев скоро здесь появится, сразу после Нового года. Говорил он, ему в Мирном у Ларионова необходимо побывать, а мимо Фрязина не проедешь, – намекнул и тут же начал прощаться.
Все, что хотел, он сказал, а добавлять что-то еще… действительно могут послать: характер у Старовойтовой железный, даром что хрупкая женщина.
«Интересно, как они поступят, если все же объяснятся, – гадал Чужинов, шагая назад. – И Старовойтова никуда отсюда не уедет, и Викентьеву его «Снегири» бросить невозможно. Но это уже совершенно другие проблемы», – решил он.
В доме, как выяснилось, никто не спал: мощный гогот, который проникал даже сквозь бревенчатые стены, Глеб услышал издалека.
– Ну и натопили, – войдя, поморщился Чужинов. – Как спать теперь?
– На печи с краю сковородка стоит, – сказал Рустам. – Или Старовойтова накормила?
– Не до того было, – честно признался Глеб. – Чего ржете как лошади? Стены трясутся.
– Душман рассказывал, как на свидание ходил, – пояснил Семен, и Чужинов невольно улыбнулся: эту историю он уже слышал.
Договорился как-то Рустам с одной девицей встретиться сразу после заката, чтобы никто их увидеть не смог: у дамочки жених оказался, и все у них было серьезно. Встретились они, но как только тот приступил к самым решительным действиям, объявилась вдруг какая-то приблудившаяся тварь. Рустам, конечно, быстренько с ней покончил, но вместо любовных утех ему полночи пришлось уговаривать девицу спуститься с дерева, куда та, спасаясь, забралась.
