– Рад наконец познакомиться с вами, – добавил Картер, когда молчание стало удушающим.
Ева ошарашенно смотрела на него. Интересно, кем он ей казался? Сумасшедшим или круглым дураком? Сам Картер предпочел бы второй вариант.
– Это Кэтрин надоумила вас приехать сюда? – спросила Ева, награждая дочь хмурым взглядом.
– Нет! – выкрикнула Кэт из-за спины Картера. – Не я. Но я не могу поверить, что ты сейчас стоишь столбом и в упор не замечаешь его попыток быть с тобой вежливым! А ты как…
– Кэт! – одернул ее Картер, зная, что Кэт выпалит какую-нибудь ядовитую колкость и только все испортит.
Он выразительно посмотрел на нее и слегка покачал головой. Кэт сердито засопела, но послушно закрыла рот.
Картер повернулся к Еве, попеременно смотревшей то на него, то на дочь. Медленно опустил руку.
– Нет, миссис Лейн, это не Кэт надоумила меня приехать сюда. Я сам этого захотел.
Ева молчала, ожидая продолжения. Настороженность и сейчас не покидала ее.
– Мне нужно поговорить с вами.
– О чем?
Кэт встала рядом с ним. Не сводя глаз с Евы, Картер ощупью нашел руку Кэт и нежно взял ее мизинец.
– Я надеюсь, вы позволите мне кое-что объяснить.
– Объяснить? – насмешливо переспросила Ева. – Что именно вы собираетесь объяснять? Уж не то ли, почему вы ставите под угрозу будущее моей дочери? Или почему я должна верить вам – уголовнику, которому на сей раз повезло выйти раньше срока? Или вы собрались объяснить мне, какие перспективы ждут девушку уровня Кэтрин, если она свяжет свою жизнь с таким, как вы? Разве вы можете мне что-то объяснить, Уэс Картер?
С каждым словом ее голос звучал все громче. Но в ее голосе улавливалась дрожь, и это охлаждало его пыл, поскольку слова, слетавшие с языка Евы, били наотмашь.
У Кэт дрожала рука. Картер представлял, как ей сейчас хочется бросить матери что-нибудь злое и обидное. Но она сдерживалась, потому что пообещала ему молчать, отчего Картер любил ее еще сильнее.
– Я и это могу объяснить, если вам так надо, – уже резче сказал Картер.
Сам не ожидая, он подошел к Еве еще ближе. Ее глаза широко распахнулись, но она дерзко вскинула подбородок.
– Можете думать обо мне что угодно. Можете делать какие угодно выводы обо мне и моих намерениях. Помимо желания объясниться, я приехал сказать вам, что я люблю вашу дочь. И никакие ваши слова и поступки не заставят меня уйти.
Картер мог поклясться, что Ева шокирована. Уголки ее рта вздрогнули.
– Неужели?
– Да! – Картер резко кивнул.
Решимость, покинувшая его еще в номере, неожиданно вернулась и теперь разливалась по телу.
Кэт подошла ближе. Картер наслаждался ее теплом. Ева это тоже увидела и снова нахмурилась. Она смотрела на дочь, но глаза Кэт не отрывались от Картера. Ее любимого.
– Я тоже тебя люблю, – громко, чтобы слышали все, произнесла Кэт.
Глава 32
– Дорогая, когда ваш рейс? – спросила Нана Бу, нарушая тишину гостиной.
– Через несколько часов, – ответила Кэт.
Она сидела рядом с Картером, держа его за руку и положив их переплетенные пальцы себе на колени.
Ева расположилась напротив, заняв массивное бархатное кресло. На Картера она смотрела так, словно он явился требовать, чтобы она согласилась отдать свою единственную дочь-девственницу в жертву богам. Картер смотрел вбок, спокойно ожидая, когда она выплеснет весь запас колкостей и оскорблений.
Интересно, что видела эта женщина, бросая на него испепеляющие взгляды?
Видела ли она, что он крепко и искренне любит ее дочь? Видела, чего ему стоило приехать сюда и выслушивать сейчас незаслуженные оскорбления, порожденные ее гневом? Видела ли она, что он готов, не раздумывая, отдать жизнь за Кэт? Или же Ева видела лишь список его преступлений, а в нем самом – одного из отбросов общества? Неужели она до сих пор не понимала разницы между ним и подонками, отнявшими у нее любимого мужа?
Последнее было ближе всего к истине. Такой ее настрой не внушал ему оптимизма.
– У вас ко мне куча претензий, – воспользовавшись паузой, сказал Картер. – Вам многое во мне не нравится. Так скажите, что именно. Возможно, я сумею изменить ваше представление о себе.
– Мое представление о вас не изменится, – прошипела Ева.
– Этого вы не знаете.
– Не вам мне говорить, что я знаю и чего не знаю. Мне доподлинно известно, кто вы и что собой представляете.
Картер сжал дрогнувшую руку Кэт.
– Так расскажите, – попросил он, подаваясь вперед. – Как известно, каждый человек имеет право на защиту.
– Учитывая ваш богатый опыт в этой сфере, – с фальшивой вкрадчивостью произнесла Ева.
– Ева!
Головы всех повернулись к Нане Бу. Та смотрела на дочь так, что даже Картеру стало неуютно. Посмотрев на мать, Ева отвела взгляд.
– Да, миссис Лейн. Мне пришлось побывать за решеткой.
– И неоднократно. Вы уж не скромничайте. – Ева сердито тряхнула головой. – Неужели вы всерьез верите, что я мечтаю видеть свою дочь рядом с человеком, для которого тюремный срок является чем-то вроде длительного летнего отпуска?
– Я не считаю тюрьму приятным местом, – твердо возразил ей Картер. – И не горжусь своим прошлым.
– Может, оно и так, – не сдавалась Ева. – Но вам не вычеркнуть прошлое из своей жизни.
– Как и из папиной жизни не вычеркнуть кое-какие прошлые эпизоды! – выкрикнула Кэт.
Ева чуть не задохнулась от слов дочери. В глазах блеснули слезы.
– Да как ты смеешь сравнивать его с твоим отцом? – загремела она. – Твой отец… Твой отец. – Она закусила губу и плотно обхватила плечи. – Пусть в его юности и были темные пятна, о которых он предпочитал не вспоминать, – продолжала Ева, снова переведя взгляд на Картера. – Но эти… эпизоды – капля в море. Вся его дальнейшая жизнь – образец для подражания. Люди уважали его, восхищались им, любили его…
– И Картер делал то, за что я уважаю его и восхищаюсь им, – снова встряла Кэт. – Ты даже не представляешь, через что он прошел и что сумел преодолеть за свои двадцать семь лет. Ты не знаешь, как все было в тот вечер, когда на папу напали, и как Карт…
– Кэт! – одернул ее Картер.
Учитывая состояние Евы, он не хотел говорить об этом. По крайней мере, сейчас. Каждое его слово она воспринимала не напрямую, а отраженным в кривом зеркале ее представлений о нем.
Послышались сдавленные всхлипывания. Картер повернулся и увидел побледневшее лицо Евы. Харрисон гладил ее по волосам, пытаясь успокоить.
– Думаешь, я ничего не знаю про тот страшный вечер? – едва слышно повторила она. – Да как ты можешь… Кэтрин, тот вечер… – Ева тряхнула головой, не находя нужных слов. – Это был самый ужасный вечер в моей жизни. – По ее лицу текли слезы. – И ты смеешь говорить, что я представления не имею? – нервозно усмехнулась Ева. – Никому не пожелаю испытать страх, какой испытала я, когда мне позвонили. В тот момент, Кэтрин, я вся превратилась в страх.
