– Кто? – допытывался Райли. – Мисс Лейн?
Картер кивнул, окутавшись новым облаком дыма.
Поначалу он старался не реагировать на изменившееся поведение Персика, однако с каждым занятием перемены становились все отчетливее. Началось это вскоре после той встречи, где обсуждались перспективы его досрочного освобождения. Персик явилась на очередной урок какая-то отрешенная. На Картера почти не смотрела, а все произнесенные слова касались только письменного задания. Картер не пытался расспрашивать. Мало ли что у нее могло случиться? Но время шло, а отчужденность сохранялась. Персика словно подменили. Терпение Картера быстро иссякало.
– Думаешь, это как-то связано с твоим освобождением? – спросил Райли, возвращая ему сигарету, которую они курили вдвоем.
Показное равнодушие Картера не имело ничего общего с его внутренними терзаниями. Он искал и не находил убедительных объяснений нараставшей отчужденности Персика. Может, она сожалеет, что взялась заниматься с ним индивидуально? Или решила выйти из игры, но не знает, как это сделать?
Картер давно привык, что его обманывают и кидают. Но неужели и Персик такая же? Рядом с ней он становился бессильным, и это его сильно задевало. Даже мысли о том, сумеет ли он получить УДО, отошли на задний план. Нет, Картеру было не все равно, выйдет ли он в ближайшее время или через полтора года. Очень даже не все равно. Но если Персик откажется заниматься с ним на воле, он лишится законного основания видеться с ней.
Картер раздраженно выпустил дым из ноздрей. Сколько можно крутить все это в голове? Крути не крути, а ничего не изменится ни йоту, пока он не поговорит с ней.
– А ты спроси ее напрямую, – словно угадав его мысли, предложил Райли.
– Спасибо за совет, – усмехнулся Картер. – Так и сделаю.
Райли прищелкнул языком:
– Не будь трусливым котенком.
– Говори что хочешь. – Картер сделал последнюю затяжку, переправив дым в хитро сощурившуюся физиономию Райли. – Лузер!
Райли громогласно расхохотался и дружески огрел Картера по спине. Все это лишь прибавило Картеру решимости сегодня же откровенно поговорить с Персиком.
Через пять часов, когда Персик вошла в кабинет, где они занимались, от его решимости не осталось и следа. Сегодня она была в нежно-розовой блузке и облегающей серой юбке. Кровь прилила к голове Картера, мысли стали бессвязными и потекли совсем в другом направлении. Черт! Картер сопел, бормоча какую-то чушь, пока Персик выкладывала из сумки все необходимое для урока, включая и пачку сигарет.
– Что-то не так? – спросила она, мельком взглянув на него.
– Вам показалось, – отмахнулся Картер.
Эта женщина его доконает.
Подперев лицо ладонями, он смотрел, как Персик чуть ли не с головой залезает в свою сумку. Такая сумка подошла бы какой-нибудь Мэри Поппинс, но не ей.
– Персик, – тихо произнес Картер, загораживаясь сигаретным дымом.
Кэт нравилось имя, которое он ей придумал. Картер это чувствовал. Она согласилась на Персика и даже не стала допытываться, почему он дал ей «фруктовое» имя.
– Угу, – отозвалась она, не высовывая головы из сумки.
– Что вы там роетесь?
Персик застыла. Потом выпрямилась и растерянно улыбнулась:
– Просто искала одну вещь.
– Не галстук ли Джимми Хоффы?
[2]
– засмеялся Картер.
Со стороны двери послышалось сопение: охранник давился от смеха.
Персик выпучила глаза:
– Не угадали, умник.
Она села рядом с ним, пододвинула лист с прошлой письменной работой Картера. Прокомментировав его письменные ответы, Персик задала по ним еще несколько вопросов. Их занятия по-прежнему были посвящены «Венецианскому купцу».
– Вы анализировали уровень развития героев пьесы и назвали Порцию самой умной и образованной, – сказала Персик, убирая за ухо прядку волос. – Поясните, пожалуйста, вашу точку зрения.
Персик отодвинула стул.
– Зачем вы это сделали? – насторожился Картер.
– Что именно?
– Зачем вы отодвинулись?
Персик молчала. Картер дал задний ход.
– Ладно, забудьте, – буркнул он, подтягивая к себе лист с письменной работой.
– Нет, – твердо возразила Персик, кладя руку на лист. Их глаза встретились. – Что вы имели в виду?
Картер опять начал мямлить себе под нос, вертя сигаретную пачку. Персик терпеливо ждала.
– Вы… я для вас стал вроде мебели, – вырвалось у него. – В чем причина? В том, что меня могут выпустить по УДО, а вы, не подумав, ляпнули, что готовы заниматься со мной и дальше?
Ошеломленная Кэт не успела произнести ни слова. Монолог Картера продолжался:
– Я предпочитаю, когда мне говорят честно и сразу. А то, знаете, не хочется стоять там перед этой долбаной комиссией, весь в надеждах, и узнать, что у вас вдруг «изменились планы»… или еще что.
* * *
Кэт хлопала ресницами, не в состоянии вымолвить ни слова. Услышанное от Картера рассердило и обидело ее. Как он мог подумать про нее такое? Как ему могло в голову прийти, что ей надоело с ним заниматься? Разве каждый их урок не подтверждение ее решимости?
Да, она стала вести себя с ним намного сдержаннее, но совсем по другой причине. По какой? Она скорее умрет, чем расскажет ему правду.
Две недели назад у Кэт вдруг прекратились кошмарные сны. Она была бы на седьмом небе, если бы их не сменили другие сны – эротические. Она и раньше иногда видела эротические сны, но эти не шли ни в какое сравнение с прежними. Правда, поначалу ее видения были вполне безобидными. Однако с каждым днем сны становились все горячее, превращаясь в персональное порно. Кэт смирилась бы и с этим, если бы не главный герой ее снов. А главным героем был не кто иной, как некий мистер Уэсли Картер.
Получалось, что один ад сменился другим.
Ну почему она постоянно видит себя в постели с человеком, которого почти не знает? Если такие сны преследуют ее сейчас, что будет потом, когда его выпустят? Год занятий на воле, от которой он успел отвыкнуть. И никаких тебе охранников, камер, тюремных правил, включая неписаное: «Следи за своими руками, и все будет в порядке».
Как мужчина, Картер будоражил Кэт, однако наяву она не представляла себя в одной постели с ним. Ни в коем случае. Она была и останется преподавателем, а он – ее учеником. Кэт дорожила своей репутацией, заработанной честно и не без усилий. Запрет неформальных отношений между служащими тюрьмы и заключенными наверняка распространяется и на досрочно освобожденных. Кэт не сомневалась, что и эта сторона жизни Картера будет под пристальным наблюдением.
