Его руки опустились ниже и теперь находились над самыми ее плечами.
Цвет радужной оболочки его глаз почему-то напомнил Кэт синеву Карибского моря. Ей вдруг захотелось облизать его выпяченную верхнюю губу. Потом она заметила небольшой шрам у него на подбородке, и руки просто зачесались от желания его потрогать.
– Я думаю… я думаю… мне пора домой, – запинаясь на каждом слове, ответила она.
Будешь тут запинаться, когда его нос терся о ее левый висок.
– Персик, а вы действительно хотите вернуться домой?
– В общем, пора уже.
Картер запрокинул голову, прикрыл глаза. Взгляд его стал до жути сексуальным.
– Можно вам кое-что сказать? – вдруг спросил он.
Она лишь кивнула. Его взгляд не отрывался от ее рта.
– Я… ужасно, ужасно, ужасно хочу вас поцеловать. Прямо сейчас.
– Карт…
– Тсс. Я знаю, что не должен позволять себе таких вольностей. Мне вообще не свойственно целоваться. Но мне хочется вас поцеловать.
Большим пальцем он провел по ее губам.
– Я хочу узнать, какой вкус у вашей верхней губы. – Он облизал свою. – А потом сравнить со вкусом нижней. – Он тяжело выдохнул. – И еще я ужасно хочу знать, не напоминает ли ваш язычок вкус персика.
Кэт зажмурилась.
– Мы… Я… Прошу вас, – пробормотала она. – Не надо.
Ее живот сдавило, будто клещами. Удивительно, что она еще способна произносить какие-то слова.
– Разве это так плохо? – Его дыхание окутывало Кэт аурой чувственности. – Вы же такая красивая.
Все существо Кэт жаждало этого поцелуя. Внутри что-то мурлыкало. У нее расширились зрачки, а биение сердца просто зашкаливало. Она понимала: они вот-вот перейдут черту. Важную, опасную. Способную стать чертой, подведенной под ее карьерой.
– Картер, – снова прошептала Кэт, делая последнюю попытку остановить неизбежное. – Нам этого нельзя.
– Знаю, – ответил он, обхватив ладонями ее лицо. Он наклонил голову, и теперь его шепот раздавался возле самых ее губ. – Всего один раз. Я хочу узнать вкус ваших губ. О большем не прошу.
А потом его губы прижались к ее губам.
Боже мой… Она целовалась со своим учеником.
Со своим прекрасным, ужасным, изломанным, сердитым учеником, который пытался ее щекотать и с которым они ели фруктовое мороженое. С учеником, говорившим ей, какая она красивая, и сделавшим такой потрясающий подарок на ее день рождения. С мужчиной, сотканным из стольких противоречий, что голова идет кругом.
Кэт знала, что поступает глупо. Она обещала себе, что не допустит глупостей… и вот результат. А теперь она ощущала его язык у себя во рту и познавала его вкус. Терпкий мужской вкус с легкой примесью табачного дыма. Ощущение было непередаваемым. Казалось, всю свою жизнь она искала и ждала этих ощущений. Кэт одновременно чувствовала себя легкой, как воздушный шарик, и невероятно тяжелой, взволнованной и испуганной.
Желание сдавливало ей бедра, однако никакой зов плоти не мог уничтожить панику, превратившую горло в пересохший колодец.
Кэт уперлась ему в плечо и попыталась оттолкнуть.
– Ну пожалуйста, – сбивчиво шептала она, не отрываясь от его губ.
– Персик, – простонал Картер, беря ее за руку и отгоняя все слова.
Он целовал ее все настойчивее и все дальше проталкивал язык в ее рот. Его бедра упирались ей в живот.
Кэт покачала головой. Ей удалось отлепиться от его губ.
– Перестаньте.
Но Картер не слышал, и она это знала. Он сейчас находился очень далеко.
– Слушайте, я так не могу. – Кэт еще раз попыталась оттолкнуть его, приложив больше силы. – Картер, прекратите.
Наконец ее слова достигли его ушей.
– Что? – спросил он, одурманенный близостью ее тела и явно не собирающийся выходить из этого дурмана.
– Перестаньте! – Она сделала новую попытку оттолкнуть Картера. Он отодвинулся, но лишь на шаг. – Я сказала, хватит!
Кэт собрала все силы, какие у нее оставались, и толкнула его обеими руками. Картер попятился.
* * *
Картер смотрел на нее в полном недоумении. Он был готов снова прильнуть к ее дивным пухлым алым губам, однако Кэт тут же заслонила рот рукой. Опомнившись, Картер с ужасом увидел, что она плачет. Желание мгновенно погасло. У него душа ушла в пятки.
– Персик, – прошептал он.
Картер шагнул к ней, но остановился, увидев поднятую руку.
– Я… Что за… Я никак сделал вам больно?
Она покачала головой:
– Нет, больно вы мне не сделали.
– Тогда что?
Картер приблизился к ней еще на шаг и вздохнул свободнее, когда она не остановила его. Он попробовал вкус ее губ и языка, отчего испытывал сумасшедшую потребность находиться рядом с ней.
– Мы с вами… Я поверить не могу. – Она подняла голову. – А если бы об этом стало известно? Вы представляете последствия?
Да, он представлял последствия. Очень даже хорошо представлял. Но ему было на них плевать.
– Персик. – Он протянул руку, которую она не взяла. – Это же замечательно!
Она вскинула голову, как от пощечины.
– Замечательно? – переспросила она. – Ничего замечательного в этом нет, Картер. Я ваша преподавательница!
– Не кричите на меня, – начал заводиться Картер. – По-моему, мы оба совершеннолетние. Я прекрасно знаю, кто вы. А еще я знаю, что вам это понравилось ничуть не меньше, чем мне.
– И все равно ничего подобного быть не должно. И не будет.
Картер чуть не застонал от жгучей боли в груди и тут же перевел боль в злость.
– Размечталась. Я больше и не собирался.
Кэт моргала, глядя на него, и он сразу понял, что теперь действительно сделал ей больно. Запихнув уязвленное мужское самолюбие подальше, он сбивчиво забормотал:
– Персик, я… Ну поймите, я…
Интуиция подсказывала Картеру: после такого удара одними словами «простите меня» положения не исправить.
– Я пошла домой.
Она показалась ему еще ниже ростом. И очень усталой. Ему захотелось обнять ее за плечи и успокоить, как обиженного ребенка. Но Картер не умел успокаивать обиженных детей.
Она повернулась, готовая уйти. Картер шагнул к ней:
– Персик…
– Не надо, – жалобно попросила она, закрывая глаза. – Просто… не надо. – Ее плечи ссутулились. – Простите меня, Картер. Я не подбивала вас на этот… на этот поцелуй. Он… Мне пора домой. – Ее глаза медленно открылись. – До вторника.
Посмотрев на него еще несколько секунд, она повернулась и пошла.
