– У вас все получится, – тихо сказал Джек, подходя на шаг ближе.
Надзиратель за его спиной тоже переместился.
– Угу, – пробормотал Картер. – Там видно будет.
Долгий сон ничуть не взбодрил его. Даже наоборот, прибавил усталости. Казалось, потолок стал еще ниже, а стены камеры придвинулись почти вплотную. Двадцать два часа безвылазного сидения в тесном пространстве измочалят кого угодно. Даже его.
– Занятия завтра утром, – сообщил Джек, ободряюще кивнув. – Преподавательницу зовут мисс Лейн. Очень приятная девушка. Постарайтесь быть… Просто постарайтесь. Договорились?
– О’кей. – Картер поднял три пальца. – Честное скаутское.
Джек улыбнулся:
– Я… решил немного подстраховаться и осмотрел класс. Там все стулья прикручены к полу.
– Джек, вы чертовски предусмотрительны! – расхохотался Картер.
Смех его был недолгим. Консультант ушел, и надзиратель снова запер дверь.
Оставшееся время ползло со скоростью улитки. Когда дверь камеры наконец открылась, Картер едва не сбил надзирателя с ног. Он поспешил во двор, разминая затекшие руки, ноги и шею.
– Эй, Картер! – своим громоподобным голосом окликнул его Райли Мур.
– Привет, Мур!
Картер свернул к баскетбольной площадке.
– Где ты пропадал? – спросил Мур, дружески хлопая его по плечу. – Я успел соскучиться по твоей ехидной физиономии.
– Дай сигаретку, и я тебе все расскажу.
Мур достал сигарету, чиркнул спичкой. Картер с наслаждением затянулся. Оба двинулись к скамейке позади площадки.
– Брысь! – рявкнул Райли, и двоих новеньких со скамейки как ветром сдуло.
Картер усмехнулся. Сел, подставил лицо жаркому солнцу, делая затяжку за затяжкой.
– А в самом деле, куда ты исчезал? Опять с надзирателем сцепился и угодил под замок? – со смехом спросил Райли и тоже закурил.
– Если бы с надзирателем. – Картер повернулся к игравшим в баскетбол. – Бери выше. С Уордом.
– Везет тебе, – покачал головой Райли.
– Мы с дяденькой философом немного разошлись во мнениях, а Уорд тут как тут. Влепил мне сутки в камере за нарушение дисциплины.
– М-да, старик.
Они с Муром давно знали друг друга. Судьба сводила их на воле и в местах вроде Артур-Килла. Райли принадлежал к тем немногим, к кому Картер мог обратиться за помощью.
Вопли и свист со стороны площадки заставили обоих повернуться.
– Кстати, о преподавателях, – усмехнулся Райли, изгибая бровь и кивком указывая на пространство за забором.
Там… там шла рыжеволосая телка с такими обалденными формами, какие Картеру на воле не попадались. Строгая черная юбка ниже колена делала рыжеволосую еще сексапильнее. Пройдя на стоянку, она уселась в миленький спортивный «лексус-купе». Там же скрылись ее потрясающие ноги в черных туфлях на высоком каблуке. Картер буквально заторчал.
– А это что за цыпа? – спросил он, пытаясь еще раз увидеть рыжеволосую.
Увы, игравшие облепили ограду, как ребятня в зоопарке.
– Это мисс Лейн, – ответил Райли, упираясь локтями в скамейку. – Моя преподавательница литературы. Крутая девчонка. Тут ты прав.
– Хотя бы один плюс, – пробормотал Картер, окутывая скамейку сигаретным дымом.
– Ты о чем? – нахмурился Райли.
Картер махнул в сторону отъезжавшей машины:
– По крайней мере, есть ради чего ходить на литературу.
– Ты что, тоже будешь у нее учиться?
– Представь себе. Хватит с меня философских заморочек. Джеку хочется, чтобы я показал тюремным властям позитивную динамику. Типа взялся за ум и все такое. Он говорит, такие прибамбасы могут помочь с условно-досрочным. Сам я не очень-то в это верю.
– По мне, так это полный дохляк.
– Вот и я того же мнения, – ответил Картер, снова подставляя лицо обжигающему солнцу.
Глава 4
Бросив сумку возле входной двери, Кэт прошла к телефону и включила записи автоответчика. Из динамика сразу же раздался сердитый, отрывистый голос матери.
«Надеюсь, ты до сих пор жива и здорова, хотя с субботы не подавала о себе вестей. Надеюсь также, что ты не забыла: сегодня вечером ты обедаешь у нас. Если к семи часам не появишься, я буду вынуждена отправить Харрисона к тебе домой. Пока».
Кэт вздохнула и нажала кнопку обратного вызова. Выключать громкую связь она не стала. Подошла к аквариуму с тропическими рыбками и насыпала им корма, нарушив безупречную гладь воды. Рыбки тут же устремились к поверхности и принялись жадно хватать угощение.
– Кэтрин, это ты? – послышался настороженный голос матери.
– Да, мама, это я. Жива, здорова и в полном порядке. Буду у вас к семи, так что не гоняй Харрисона зазря.
Прошлый обед в родном доме закончился почти скандалом, и Кэт вовсе не жаждала снова видеть мать.
Сегодня она проснулась поздно. Ее опять полночи мучил все тот же кошмар. Кэт снова попыталась заснуть без таблеток, о чем очень скоро пожалела.
Этот сон имел новый сюжет. В нем не было ни людей без лиц, ни мокрого песка. Но там был ее отец. Он что-то шептал ей, подзывая к себе. Она пыталась подбежать к нему, но почему-то не могла. А потом появился незнакомец в капюшоне и потащил ее прочь от места, где лежал отец.
Так, как почти шестнадцать лет назад это случилось на самом деле.
Для Кэт тот человек по-прежнему оставался загадкой – и в снах, и наяву. Она лишь помнила, что сначала он крепко держал ее, не пуская к отцу, а потом бесследно исчез. Кэт пыталась рассказать полицейским и матери о невысоком незнакомце, чье лицо скрывал капюшон. И полиция, и Ева Лейн считали, что у нее произошло временное помрачение рассудка. Просто инстинкт самосохранения заставил ее броситься бежать с того страшного места, где пятеро подонков расправлялись с ее отцом.
Впоследствии Кэт больше не пыталась рассказывать матери о своем странном спасителе. Насколько она сама понимала, это был мальчишка ненамного старше ее. В реальном мире он как сквозь землю провалился, однако никуда не ушел из подсознания Кэт. Там он по-прежнему упрямо старался увести ее подальше от отца.
Через полтора часа, усталая и подавленная, Кэт сидела у матери за обеденным столом. Она пыталась хоть как-то ослабить чудовищное напряжение, разлитое по всей столовой. Тщетное занятие; эта атмосфера установилась с того самого дня, когда Кэт подала заявление в Артур-Килл. Мать демонстрировала полное равнодушие ко всему, что касалось преподавания в стенах тюрьмы. Стараясь не обращать на это внимания, Кэт с энтузиазмом рассказывала матери и Харрисону – мужчине, с которым мать жила последние десять лет, – о том, какие у нее старательные взрослые ученики и какие успехи они сделали меньше чем за месяц. Например, Сэм. Его проза настолько поэтична, что Кэт хочется плакать от гордости.
