– Ладно, забирай, – кивнул Константин.
– Вот теперь тебя люблю я, – замурлыкал довольный воевода и порекомендовал, стоя у двери: – А червячка сомнения ты прямо сейчас замори. Твоим поварихам только свистнуть, так они его вмиг жареным поросенком прихлопнут.
Насчет поросенка воевода, конечно, шутил, но, как ни странно, Константин и впрямь после ужина почувствовал себя намного увереннее и спокойнее. Он уже не сомневался в логичности мыслей и выводов своего друга, а целиком встал на его сторону. Действительно, все сходилось. Вначале южане помогают северянам, а потом те, успокоенные за свои тылы, идут на Рязань.
Следующие дни прошли и впрямь на удивление спокойно. Уехал Вячеслав, скорый на сборы и торопившийся убыть из Рязани, пока Константин не отнял у него и те жалкие сотни, которые воевода выклянчил для проведения показных учений.
Сам князь навестил Всеведа, успел побывать и в Ожске, где полюбовался станками по чеканке монет, действующими полным ходом, пусть с виду и неуклюжими, допотопными.
Прибыв из семидневного вояжа обратно в Рязань с сознанием честно выполненного долга, он сытно поужинал, сладко потянулся, собираясь пойти спать под бдительным присмотром Маньяка, и наметил себе на пару-тройку дней устроить выходной, но не из лени, а скорее из необходимости, то есть для дела.
Когда делом каким-то занимаешься, то после него желательно не сразу за новую работу хвататься, а малость побездельничать. Ну, хотя бы денек один. Вот тут-то обязательно в памяти что-то существенное всплывет, о чем напрочь забыл. Способ этот им уже давно и успешно был проверен на практике, так что отказываться от него смысла не имело. Вон даже господь и тот, после того как за шесть дней мир состряпал, перекур устроил. А для чего, спрашивается? Что, и впрямь устал? Не-е-ет, он побездельничать решил – вдруг что-то важное упущенным из виду оказалось. А Костя не бог – человек обычный, так что ему уж это тем более необходимо.
А потом, чего греха таить, еще и просто передохнуть захотелось, пока повсюду затишье образовалось. Когда-то еще такое спокойное времечко выпадет.
«А почему бы и нет. Я свой отдых честно заслужил. Если уж мне за вредность даже молока бесплатного не положено, – вспомнил он фразу из известной кинокомедии, – то право несколько деньков дурака повалять я железно заработал, и даже неоднократно», – размышлял князь, расхаживая по своей малой гриднице и предвкушая сладостное безделье.
Но тут дверь отворилась и вошел хмурый Маньяк. Едва Константин его увидел, как сразу понял – выходных не будет. Даже одного. Уж очень тот мрачен был и сосредоточен.
* * *
Первым узриша оную печать по милости господа нашего вседержителя некий муж, в святости пребывающий. За труды великие и праведные небеса даровали оному мужу зреть невидимое для прочих. И возрыдаша он, узреша метину каинову на челе князя, но не поведал никому.
Тогда явися пред очес его некто светлый с крылами на спине и повелеша всем прочим о том поведать.
Но прахом словеса оные обернулись, ибо рек он им, но не слышали его, взывал он, но смеялись над им, взывал, но отвергали они глагол пламеный.
Из Суздальско-Филаретовской летописи 1236 года.
Издание Российской академии наук. СПб., 1817
Глава 5
Хлопотное хозяйство
…русский народ, живущий в непосредственной близости с природой, сохранил и поддерживает связь с ее разумными силами и вовсе не вследствие некультурности, а по ежедневно наблюдаемым им фактам, так как в силу своей сметливости давно бы забросил так называемые предрассудки, если бы они не имели фактического основания.
А. В. Трояновский
Окинув критическим взором князя, ведьмак буркнул:
– Хорошо тебе. Сиди и все дела верши. А у меня хозяйство в запустении, покамест я тут тебя караулю. Ежели бы не должок Всеведу – ни в жисть бы не согласился близ тебя как на привязи сидеть.
– Мы же с тобой катаемся постоянно, – резонно возразил Константин и красноречиво развел руками.
Мол, от меня ничего не зависит, и вообще я тебя не держу.
– Ну да, – понял Маньяк. – Я не я, и хатка не моя.
– Правильно понял, – подтвердил Константин. – Я тебя хоть сейчас отпущу. И вообще, по-моему, Всевед не прав. Ну, чем ты мне поможешь, ежели что случится.
– Всевед знает. Коль повелел – значится, могу подсобить. И потом, ты ведь спишь себе да спишь, а я в это время близ тебя сижу и все чую. Хлад в тебе каждую ночь возится. Ежели тебе не пособлять, ему только слабину дай на одну-две ночи, и невесть что может приключиться, – вздохнул ведьмак.
Константин спорить не стал. Ни к чему обижать человека, гм, пускай даже не совсем человека, который, тем не менее, честно соблюдает данное им слово и выполняет причуду волхва, неотступно сопровождая князя всюду, куда бы тот ни ездил. На него и так вся дворня непонимающе косится, а Епифан из ревности так и вовсе живьем готов проглотить.
– А хозяйство в разор приходит, – упрямо повторил Маньяк и хитро покосился на князя. – Ведьмы мои без присмотру поди и вовсе всякий стыд потеряли. Уже и до меня вести докатились, будто всякая нечисть голову подняла.
– А и вправду слыхал я что-то такое. Про Кривули, кажется, говорили.
– Во-во, самое логово и есть в Кривулях. Сразу две там живут. Площица постарше, да поспокойнее – с ней хлопот мало было, даром, что ее так прозвали
[58]
. А вот Васка окаянная…
– Васка – это кто? – деликатно уточнил князь.
– Как это кто? – даже удивился ведьмак столь наивному вопросу. – Она самая ведьма и есть. Это я ее так прозываю, а сама она себя Вассой кличет.
– А-а-а, – вежливо кивнул Константин, с трудом сдерживая зевоту.
Года два назад он непременно с пеной у рта принялся бы доказывать, что ведьм вообще не существует, стал бы объяснять, что есть лишь больные женщины, которые впадают в транс, считая, что верхом на метле улетают на шабаш, где творят что хотят – каждая в меру своей фантазии.
Вот только раньше не было в его жизни страшного и загадочного Хлада, не общался он с водяным, выпрашивая у него Ростиславу. Хотя был ли то водяной? Может, это начинающаяся болезнь спровоцировала галлюцинацию? А что – запросто. Тело же княгини просто случайно всплыло, и так уж совпало – принесло его к тому месту, где находился князь. Или даже не случайно оно всплыло. Ведь в старину частенько при поисках утопленников применяли пушки, и от громкого звука тела всплывали на поверхность. Их что, тоже водяной отдавал, чтоб его не будили?! А он, Константин, палкой лупил по воде что есть мочи. Это же физика обыкновенная, и ничего больше.
С другой стороны, даже если откинуть водяного в сторону, непочтительно обозвав его глюком, все равно оставался Хлад. Его-то уж никакой физикой точно объяснить не удастся.
