В тени под белолисткой я поставил машину. Белолистка – что-то вроде тополя с раскидистыми ветвями и листьями, как у Мать-и-мачехи. Под этой белолисткой стояли столик и скамейка. А рядом, вот это меня уже удивило, стоял мангал и коптильня. Там же выкладка под костёр.
Я открыл крышку коптильни – она была тяжёлая, металлическая, из нержавейки, и сама она плотно прилегала к коптильне. Внутри две решётки. Вот здорово, подумал я, может, подкопчу рыбы себе на ужин…
Стал осматриваться и слева от поворота заметил машину. Никого поблизости я не увидел, поэтому я пошёл к своей машине, взял спиннинг и вернулся к старице. Я чувствовал, что там щучка гоняет.
Между прочим, я совсем не помню, чтобы в детстве у нас в Кубани были щуки. Сом и окунь были, а вот щук не помню… Но сейчас я ясно видел признаки щуки в старице. Я поймал её с первого заброса. Небольшая, килограмма на полтора. Затем побросал ещё туда-сюда, и схватилась ещё одна на килограммчик. То что и надо бы для копчения. Больше щук ловить не хотелось, но уж больно заводь красивая была. Я забросил донки в надежде поймать сомика или усача.
Кубань в этом месте меняла своё направление. Она вообще то туда протекает, то сюда, крутится, вертится, извивается… В детстве, когда у нас не было лодок, мы катались на «камерах». Конечно, не на новых, на старых с заплатками – и плавали таким образом то на север, то на юг – зигзагами. Оттого, что Кубань течёт такими зигзагами, у неё после разлива меняется русло…
Я достал удочки, поставил электронные сигнализаторы и одну забросил. Только забросил, как сигнализатор запищал. Течение было сильным, очевидно, листик зацепился за леску или ещё что-нибудь. Сигнализатор не давал мне покоя, поэтому я стал искать такое место, где он бы не пищал. Можно было бы, конечно, ловить в заводи, где течения нет, но мне хотелось поймать усача на течении. Я сдвинул донку на стыке двух течений, и сигнализатор перестал пищать. Теперь даже цепляющиеся листья не тревожили леску настолько, чтобы давать сигнал электронике.
Поставив удочки, я решил заняться щуками – разделать их и присолить. У воды я почистил внутренности, достал полиэтиленовый пакет, соль, посолил и уложил на столике – пусть они с часик полежат в солёной гуще. Стал смотреть, чем бы разжечь костёр. Дрова были, а вот чем задымить – вопрос. Я прошёлся вокруг и неподалёку нашёл ольху. Как раз то, что нужно. Я нарезал веточки и кору, когда заметил, что к моему месту подъезжает «Копейка». Остановилась, дверь открылась, и из машины стал выходить пожилой мужчина. Он выходил долго, видимо, у него спина побаливала, поэтому он боялся её напрягать.
Когда он вышел и захлопнул дверь, он заметил меня и согнувшись направился в мою сторону.
Поздоровавшись и выслушав моё приветствие, он спросил:
– Шо тут у тебя всё пиликает да пиликает?
– Да вот сигнализатор…
– Яки такие сигнализаторы? Что только не придумают!
У меня был запасной сигнализатор, я достал его и протянул ему показать.
– И что это такое?
Я показал, как в сигнализатор должна заправляться леска, и объяснил, что он пищит, когда рыба клюёт.
– О, господи! Скоро уже телевизоры прицепят, чтобы видно было, как она в рот берёт.
– А сейчас и такие есть, Иван Арсеньевич.
– Ты шо меня знаешь?
– Да, знаю.
– А ты хто такой? Я вот смотрю, номера питерские у тебя…
– Кто, кто… Когда-то за вашей дочкой ухлёстывал.
– Это ты что, Федька Герадащенко? – удивился он.
– Да, Федька, Федька.
– Не узнать, вырос ты, вырос. И солидный какой стал! И BMW, что ли, твоя?
– Моя.
– И куда едешь?
– Да, знаете, овдовел я три года назад и вот решил на юге, на море в Дагомысе покупаться, отдохнуть, а потом подумал: дай-ка на Родину заеду, ведь за столько лет я тут не был ни разу. После моего отъезда, родители тоже уехали, а тут друзей нет, заехать тут…
– А что же ты сбёг-то от моей-то Ленки? – перебил он меня.
– Да не очень-то я и сбёг. Уж больно она у вас норовистая была, – сказал я честно.
– Да… Это да… Норов у ней был. Ну что же ты там, в Ленинграде? И дочка у меня в Ленинграде.
– Да знаю!
– Шо знаешь? – осторожно переспросил Иван Арсеньевич.
– Татьяна ваша в Ленинграде, я её встретил не так давно. Мы с ней иногда специально собираемся, иногда встречаемся.
Он немного помолчал, и я заметил, что глаза у него заблестели…
– Як встречаемся?
– Ну как… Как земляки, иногда созваниваемся. Когда жена была жива, мы семьями встречались, у неё сын и дочка, у меня тоже сын, так что…
– А давно ты её видел? – снова перебил он меня.
– Ну как… Я второй день в пути… Четыре дня назад, – сказал я.
– Як? Четыре дня? – Иван Арсеньевич почему-то удивился.
– Да, – подтвердил я.
– А где ты её видел?
– Я поехал в магазин, нужно было закупить продуктов, там её и встретил.
– Как она? С кем она?
– С сыном она была.
– С Виктором?
– Ну да…
У него на глазах появились слёзы.
– Ну расскажи, как Виктор, как они там, как? Ну… ну… Расскажи! – начал просить Иван Арсеньевич.
– Виктор уже институт закончил, в престижной фирме работает. Нормально всё, в общем-то. А дочь Татьяны… Я, правда, давно её не видел, но месяца два назад мы с ней случайно встретились, и она рассказала, что ещё учится… О Татьяне что говорить… Красавица! Ох, помню, когда с Алёнкой дружил, заглядывался я на неё. А сейчас такая красивая цветущая женщина! Пока мы разговаривали, все проходящие мимо мужики косились.
Я думал, что Ивану Арсеньевичу будет приятно услышать комплимент его дочери, но он молчал. Одна слеза упала ему на щёку, он спохватился, утёр её рукавом и сказал:
– Ладно, не буду мешать, рыбачьте, рыбачьте, – он поднялся и, так же согнувшись, пошёл к машине.
Я смотрел ему вслед и не мог понять, почему он так расстроился. И почему с таким напором хотел услышать о жизни Татьяны. Неужели они совсем не поддерживают связь?
Иван Арсеньевич сел в машину и упёрся лбом в руль. Не плохо ли ему стало, мелькнуло у меня в голове. Я решил подойти удостовериться, что с ним всё в порядке, но как только я стал подходить, он словно почувствовал это и, не глядя на меня, завёл машину и уехал.
Я вернулся обратно на место рыбалки, стал проверять донки. Мне было жаль Ивана Арсеньевича, но я как-то не мог до конца поверить в то, что Татьяна действительно так давно к нему не приезжала. Тогда в магазине я не придал её словам особого значения…
Погода на Кубани стояла по-летнему прекрасная, вокруг было тихо. Я развёл костёр, рыба, должно быть, уже засолилась. Я слегка сполоснул соль, положил щук на решёточку и поставил коптильню на костёр. В это время сработал сигнализатор, я поспешил к удочке, подсёк и вытащил сомёнка под два килограмма. Конечно, сомёнка бы закоптить, но сома коптить горячим копчением не совсем правильно. Сом – рыба жирная, от горячего копчения весь жир расплавится. Его холодным нужно коптить, а ещё лучше сделать из него балык. В детстве такой на базаре продавался… Бывало, со школы придёшь, родители на работе, и этот кусочек балыка кладёшь между двумя кусками хлеба. Наливаешь кружку молока, и получается такой обед. Балык сома – чистая энергия, сразу чувствуешь, как сил становится больше.
