– Сейчас приеду.
Мы встретились. Я ему рассказал, по каким делам оказался здесь.
– Да, в хороший переплет вы попали.
– Что так?
– Правильно сказал замминистра, что здесь родственные и дружеские связи настолько переплелись, что очень сложно работать.
– Ты же быстро стал начальником.
– На должностях, на которых надо пахать – такие, как я, а где блага получать – там совсем другие. Вы это сами поймете.
– Вот ты как специалист расскажи, что к чему. Что из себя представляют эти изделия. Введи меня в курс дела, чтобы мне не быть при разговоре с главным инженером и с директором вообще профаном.
Мы долго проговорили. Он подробно рассказал об изделиях, которыми мне предстоит заниматься. Расспросил я его о заводе, о людях, о руководстве. Я предположил, что главный конструктор – пожилой человек, поэтому ему сложно осваивать лицензию.
Но Иван Петрович возразил:
– Нет, наш главный еще молодой, примерно вашего возраста. Но… – замялся мой приятель, – неудобно говорить, у него прозвище… Безмозглый.
– Как?
– У него фамилия Безухов, а его называют Безмозглый.
– Главный конструктор разве может быть без мозгов?
– Мозги, может быть, у него и есть, а вот принятие решения он всегда перекладывает на других, чтобы не отвечать за последствия. Я сам много раз в этом убеждался. Он большой мастер подстав. Сами разберетесь. Всем управляют здесь коммерческий директор и замдиректора по социально-бытовым вопросам Коровин. Он вечно пьяный и вечно жует. Не сочти это за сплетни, но жизнь такая в маленьких городках.
Мы приехали на завод. Я зашел к главному инженеру и спросил:
– Почему такой вопрос встал в министерстве, что другого человека присылают сюда из Ленинграда, чтобы заняться лицензией?
Он откровенно ответил:
– Министерству не нравится наш главный конструктор, а нам он нравится. А всяких варягов мы не любим, – он запнулся. – Вот так. Надо дальше комментировать или нет?
– Не очень-то и надо.
– Пойдемте к директору.
Он нажал кнопку на селекторе, директор ответил: «Заходите».
Директор вышел из-за стола, поздоровался со мной, но глаза отвел в сторону.
– Понимаете, – начала он, – я поручил, чтобы вас встретили. Но на вокзале вас не нашли…
– Да, очень сложно было заметить одинокую фигуру на пустом перроне. Наверное, поэтому не забронировали и место в гостинице. Да, кстати, я обещал в гостинице, что привезу бронь. Под мое честное слово мне дали номер. Будьте любезны, забронируйте и копию брони дайте мне на руки. А то я боюсь, вдруг факс там не сработает, или кто-нибудь забудет передать.
Директор прикусил нижнюю губу, очевидно, ему пришлось не по душе такое высказывание.
– Присаживайтесь, – предложил он мне.
– Я пойду к себе, – сказал главный, и мы остались с директором наедине.
– Расскажите о себе, – попросил он меня.
– А стоит ли? Еще не знаю, будем ли работать вместе.
– А вы что, не хотите у нас работать?
В это время зазвонил телефон. Он поднял трубку и, глядя на меня, сказал:
– Да, Юрий Владимирович, приехал. Он уже пришел, сейчас у меня. Но он вроде не хочет с нами работать. Как бы отказывается…
Я на него посмотрел, он протянул мне трубку. Я поприветствовал замминистра и на его вопрос: «В чем дело?» – ответил: «Да нет, ничего. Просто у нас еще разговор не состоялся. Я две минуты назад как зашел, пока еще ни о чем конкретно не поговорили». – «Обстоятельства изменились. Сегодня же выезжай в Москву», – услышал я в трубку.
– Будем ли мы вместе работать или нет, решать министерству, – сказал я директору после того, как положил трубку, – а сейчас я бы хотел ознакомиться с документацией, и пусть мне поможет не главный конструктор, а зам главного инженера.
Он на меня вопросительно посмотрел.
– Еще я хотел бы с Макаровым кое-какие вопросы обсудить и посмотреть завод.
– Хорошо.
Он нажал кнопу:
– Павел Васильевич, зайдите ко мне.
Зашел чуть ниже среднего роста мужчина с проседью, лет ему уже, наверное, за пятьдесят, поздоровался.
– Вот, Павел Васильевич, это Василий Васильевич. Расскажите, что он попросит, ответьте на вопросы, покажите завод, – сказал он.
– Хорошо.
Мы прошли в его кабинет. Я пояснил, что меня интересуют документация на лицензию, станочный парк, литейное и сварочное производство. Сказал также, что я не специалист в размольном оборудовании, и мне, в основном, придется заниматься освоением лицензии, поэтому мне нужна поддержка. А сейчас мне нужно знать, как идет подготовка производства к освоению лицензии.
Он был напряжен, на все вопросы отвечал, взвешивая каждое слово. Потом прошли по цехам.
Конечно, завод хороший. Он после войны должен был выпускать гидротурбины. Даже с Ленинграда было много конструкторов сюда направлено. Потом кто-то назад вернулся, другие в Москву переехали. В хрущевские времена были приняты решения о развитии не гидроэнергетики, а тепловой, поскольку гидроэнергетика требует больших капитальных вложений, тепловая же меньше, хотя такие станции все время расходуют уголь, мазут, газ. А гидротурбина – это единовременное значительное капитальное вложение, а потом это практически вечный двигатель. Затраты эксплуатационные и ремонтные несравненно ниже, чем на мазут, газ или уголь. Но, тем не менее, завод перепрофилировали под углеразмольное оборудование.
Так я провел практически весь остаток дня. Потом зашел к директору и поинтересовался, есть ли бронь на гостиницу, попросил, чтобы мне все-таки выдали письмо с его подписью. Я понял, что для него это неприятный разговор. До отхода поезда оставалось полтора часа.
– Надеюсь, у вас есть машина, чтобы довезти меня до гостиницы, а потом и на вокзал.
Он опять закусил нижнюю губу, нажал на кнопку, сказал помощнику, чтобы мне предоставили машину. Я поехал в гостиницу. Шофер был пожилой, как мне показалось, под шестьдесят. Подъехав к гостинице, я попросил его подождать, он ответил: «Да-да, конечно». Я отдал администратору письмо о бронировании места, та сказала, что у них факс уже пришел.
– Вот видите, я не подвел вас. Но, извините, должен вас покинуть.
Я рассчитался, поехал на вокзал. Билет был забронирован. Заместитель министра меня сразу принял. Я ему рассказал о своих впечатлениях:
– Все как вы говорили: никто не встречал, даже не забронировали гостиницу. Очевидно, и в дальнейшем будет не лучше. Не хочу туда возвращаться…
Он открывает чертеж и показывает:
– Вот смотрите, вынуждены на объекте держать ремонтный цех, чтобы вот эти дефекты устранять – здесь болты рвутся. Как монтажнику мне сразу стали ясны напряженные узлы, и я изложил свое мнение, что их должны расчетчики еще раз пересчитать.
