– Сейчас идите, отдыхайте, а завтра к девяти будьте у меня. Я вышел, секретарь выдала мне бронь на гостиницу. Устроился, погулял по Москве. Утром пришел в приемную, а там сидит директор Октябрьского завода и с ним еще несколько человек. Поздоровались. Секретарь доложила замминистра, что я пришел. Оказывается, меня одного ждали. Он вышел, поздоровался со мной за руку.
– Хорошо, что вовремя пришли. Пойдемте.
Он пропустил меня вперед, потом прошли еще два человека, которых я не знал, очевидно, министерские работники, до этого они беседовали с директором. Все спустились на второй этаж к министру. Там ожидали еще два человека, все они были знакомы с директором. У министра Юрий Владимирович представил меня:
– Вот Василий Васильевич, мы ему решили поручить это дело.
– Да, поручаем тебе освоить эту лицензию, по которой есть специальное постановление ЦК и Совмина, – сказал министр, – и помни, что из лицензии нужно выжать все, что возможно, – каждая мелочь, каждая деталь должна быть проработана, учтена и в нашем хозяйстве использована. А если кто-нибудь из этих, – он указал на присутствующих (я в то время не знал, что среди них были начальники технического, производственного и финансового управления), – и особенно вот этот, – указал на директора, – будут тебе палки в колеса вставлять, мешать тебе, вредить, а тебя особо предупреждаю, – указал на директора еще раз пальцем, – если что-то будет не так, звони мне. Вот телефон, видишь, стоит. На твоем столе будет точно такой же. Немедленно сообщай мне о всяких казусах, а я уж найду управу. Понятно? Ты назначаешься главным конструктором. Почему главным конструктором? Есть такой опыт в нашей стране, когда назначается не замдиректора, не главный инженер, а именно главный конструктор, ответственный за такие вещи. Должность подчинена мне. Твое дело – техническая сторона, никакие хозяйственные заботы тебя не должны беспокоить. Не стесняйся обращаться ко мне и Юрию Владимировичу.
Вот с таким напутствием я вновь выехал в тот город. С директором договорились, что подберут мне жилье, а пока остановился в квартире гостиничного типа, где останавливается министерское начальство. Через месяц ко мне приехала семья. Я создал новый конструкторский отдел. Мне предстояли командировки, необходимо было заключить договоры с научно-исследовательскими институтами нашего и других министерств, следовало привлечь к работе и некоторые конструкторские бюро закрытых производств.
Мне пришлось ехать в ФРГ на фирму, с которой было заключено лицензионное соглашение, а также в компании, где предстояло закупать оборудование.
Когда я возвращался из очередных командировок, мне все время говорили, что квартира ремонтируется. Она располагалась в хорошем, удобном месте, недалеко от завода, в сталинском доме. Но ремонт шел очень медленно. Я заходил, смотрел. К примеру, ванная выкладывается плиткой. Через три-четыре дня заходил вновь. Вторая половина ванной комнаты выкладывалась уже другой формы и цвета плиткой. Делал замечание мастеру, он давал указания срубить плитку. Потом ждали, пока привезут новую. Меня это раздражало, но пришлось смириться с таким темпом работ и с переделками. Иногда мне казалось, что ремонт затягивается умышленно. И вот в очередной раз вернулся из ФРГ, из министерства звоню жене в гостиницу. Отвечает мужской голос, что таких нет. Дежурная пояснила: «А они съехали уже». Я обрадовался, что квартиру наконец-то отремонтировали. Приехал в город. Федор Андреевич был уже моим шофером, встретил меня. Забрал у меня портфель, сели в машину. Он спросил, куда ехать.
– Домой, – говорю я.
– Вы знаете, где ваш дом?
– Да. Я звонил в гостиницу, там жены не оказалось, очевидно, отремонтировали квартиру.
– Ее долго еще будут ремонтировать.
Я не понял.
– А где же моя семья?
– Знаете, Васильевич, я не сексот, но и не подлец.
– Так в чем же дело?
– Да понимаете, вы уехали, и директор уехал. Его обязанности исполнял коммерческий. Я был дежурным шофером. Меня вызывает по телефону, надо с турбазы привезти Воробья, Корову и Безмозглого.
– Не понял.
– Воробей – это коммерческий директор, Корова – зам директора, а Безмозглый – бывший главный конструктор.
– И что?
– Разговор у них был нехороший при мне. Воробьев дает Коровину поручение: «Директор сейчас уехал, этого типа тоже нет. Давай-ка его бабу засунь в мужскую общагу. Хоть и называют тебя Безмозглым, но это ты хорошо придумал, пусть его бабу мужики там полапают, может, она сбежит, и он отсюда сорвется». Я сказал ему, что это подло, а Воробей мне сказал: «Раскроешь пасть – до пенсии не доработаешь». Понимаешь, я не могу терпеть и вынужден сказать, что вот такую подлость вам сделали.
Я не знал, что ответить. У меня в голове не укладывалось, как это они могли мою семью переселить в мужское общежитие?
– Да, еще этот Безмозглый Коровину говорит: «А ты прикажи там коменданту, чтобы он с туалета щеколды поснимал».
Федор Андреевич помолчал, потом продолжил:
– Я не мог эту подлость перенести и сказал Краевскому.
Я знал, что Краевский у нас на заводе бригадир зуборезчиков.
– Почему Краевскому?
– Да он в молодости, как сейчас говорят, был здесь авторитетом. Так он пошел в общежитие и коменданту на своем языке объяснил. В общежитии есть отдельные комнаты, типа квартиры сделаны, для командировочных. Вашу семью поселили туда. Ни Воробьев, ни Коровин не знают.
– Спасибо, Федор! Тогда давай побыстрее на завод.
Все в душе кипело, хотелось, как говорят, крови. На заводе сразу зашел в кабинет директора. У него совещание.
– Сделайте перерыв. Очень срочный разговор, – попросил я.
– Мы сейчас.
– Сделайте перерыв! – и обратился к присутствующим: – Вы извините, пожалуйста, очень срочный разговор, покурите пока.
Все с удовольствием вышли. После того, как меня назначили главным конструктором завода, я дал себе слово со всеми быть исключительно на вы и не употреблять матерных слов. Но здесь я не сдержался. Как только дверь закрылась за последним, у меня вырвались крепкие слова, я перешел на ты и наговорил много неприятного.
– Ты, очевидно, плохо помнишь, какие права дал мне министр: если мне кто-то будет мешать, то обращаться лично к нему. Так вот я сейчас здесь, с твоего кабинета, обращусь к министру. И не думаю, что ты после подлости, которую мне устроили, останешься в этом кресле.
– Подождите, подождите, Васильевич, в чем дело? В чем дело?
– Ты из себя строишь интеллигентного человека и на такую подлость пошел!
– Ничего не понимаю, о чем говоришь.
Я уже положил руку на министерский телефон:
– Ах, ты не понимаешь, тогда вызови сюда Коровина и спроси, отремонтирована ли моя квартира и где моя семья.
– Да, наверное… Уж столько времени прошло!
