– Уб…бьют меня, и т…ты им все равно д…достанешься, – буквально прошептал муж севшим голосом, видно, силы окончательно покинули его. – Это м…мафия.
Она растерянно оглянулась, словно ища выход. За спиной у мужа стояло уже двое головорезов. Вздрогнув, она почувствовала, как кто-то положил ей на плечо руку. Очень тяжелую руку. Оборачиваться не хотелось. Хорошо хоть она уже пописала в туалете.
– Дергаться бесполезно, – продолжал сдавленно шептать муж. – У них тут логово. Схвачено все. И охрана тоже. С полицией в сговоре, кормят ее.
Она почувствовала себя загнанной в угол, что, собственно говоря, и было на самом деле. Ситуация сложилась безвыходная. Оставалось оговорить условия, чтобы уйти отсюда живыми.
Оговаривать было нечего. Условия оказались следующими. Они ясно сформулировали их мужу, отведя его в дальнюю комнату.
Он надевает ей на глаза повязку и, привязав голой к кушетке, оставляет им на три часа. Бандитам она очень понравилась, особенно главарю.
Торговаться было бессмысленно, весь вид этой шайки показывал, что лучше не дергаться, будет хуже. Вновь подняв глаза, она встретилась со знакомым взглядом животного и осознала, что это именно так.
Продолжая смотреть на нее, главарь подошел к мужу и поднял его за локоть со стула. Тот молча встал и потупил взгляд, ему было безумно стыдно.
Перед ней поставили бокал «Маргариты». Не понимая, она уставилась на него.
– Выпей, – прошептали губы мужа. Она послушно взяла коктейль.
– Одним глотком, мадам, – прозвучала команда сзади. Она не смогла ослушаться, их с мужем деморализовали полностью.
Махом проглотив коктейль, она поперхнулась: он состоял почти из одной текилы, причем та была явно не тридцати восьми градусной. Это был словно удар под дых, а потом сразу в голову, это был настоящий нокаут. Она перестала соображать.
– Пройдемте, мадам, – резануло ей уши, хоть и сказано это было чуть слышно.
…Не понимая, что делает, словно загипнотизированная, она шла следом за мужем, которого твердо вели под руку. Вокруг колыхались звуки, цвета и публика, какая-то вата была во всем. Наверное, так же обреченно идут на эшафот.
Позади глухо хлопнули двери комнаты. Их завели куда-то вглубь здания. Если бы ее спросили, где они и как здесь оказались, она бы удивилась вопросу, она бы не поняла его.
Ничего не говоря, муж начал раздевать ее, а она так же молча слушалась, поднимала руки-ноги, разворачивалась, позволяла с себя все снимать.
– Только расслабься, и не будет больно, – привязывая ее к кушетке, бормотал муж. Он тоже был какой-то заторможенный, может, и ему подмешали чего.
– Хорошо, – ответили ее губы. Что «хорошо», она не понимала сама.
– Они обещали, что не будут издеваться, – завязывая ей глаза, чуть слышно шептал он.
– Хорошо, – кивнула она головой, потому что он ей сказал что-то.
– Потом они позволят нам уйти, – обернулся муж напоследок.
– Хорошо, – вновь шевельнулись ее губы, и она осталась одна.
Тишина, темень, обреченность. Глухота, слепота, могила. И только что-то мутное в голове, состояние полнейшего шока.
Позади скрипнула дверь. Липкий пот на теле, странный, плотный воздух, какие-то звуки, похожие на чьи-то голоса.
– На-ка, выпей еще текилы, – прозвучало совсем близко, в ушах. – Пей, а то умрешь тут от страха, – и прикосновение стекла к губам, и резкий запах, и обжигающий вкус, и невозможность вдохнуть, и новый глоток, еще и еще. Ей буквально вливали текилу, и с каждым глотком она все больше дурела. Она обалдела совсем.
– Вот и хорошо! Теперь хоть расслабишься, – это звучало совсем издалека, она провалилась в какую-то прострацию. Она, конечно, чувствовала происходящее, но это было словно не с ней.
Ее тело начали бесцеремонно ощупывать чьи-то руки, они его жадно лапали и грубо тискали, так, словно хотели из него что-то слепить. Одна пара рук, вторая, третья… Одни руки слева, другие справа… Сверху и снизу… Спереди и сзади… Все эти руки сразу и одновременно.
Потом очень наглые и бесцеремонные пальцы, жадные и совершенно беспощадные, пытающие и лезущие в тело. Пальцы какого-то палача.
Один член, второй, третий… Ей открывают рот, разводят сильнее ноги, выворачивают наизнанку, больно раздвигают ягодицы… Ее начинают грубо иметь. Один раз, второй, третий… По одному, вдвоем, втроем… С ней что-то делают, делают и делают, и она совсем не понимает, что.
…Когда она проснулась в гостиничном номере утром, то долго не осознавала, где она и что здесь делает. Рядом на кровати сидел муж. Судя по его страшно виноватому виду, он вчера что-то отчудил.
51. Бесправный раб
Она купила его на день у подруги. В прямом смысле слова купила. Та, оказывается, давно увлекалась этим делом и, поскольку нуждалась в деньгах, согласилась на такую сделку. Мнением раба никто, само собой, не интересовался. И чего только не встретишь в пресыщенной, циничной Москве!
– Ошейник не снимай, так он свое место лучше чувствует. И можешь делать с ним все что угодно. Абсолютно все. Только не убивай. Он мне еще нужен, – посмеиваясь, инструктировала ее подруга, – и не особо калечь, сама будешь, если что, лечение оплачивать.
– Шутишь, что ли?! Я ведь просто так, подурачиться хочу, – засмеялась она. – Не знаю, что и взбрело такое в голову. Просто захотелось попробовать, пока муж в командировке. Незаметно его на дачу отвезу, поиграться. Завтра верну в целости и сохранности, не волнуйся.
– Договорились. В багажник его сунь, и все. Мягкое только что-нибудь постели, чтобы вещь не попортить, – цинично усмехнулась подруга. Сложно было даже предположить, что та такая извращенка.
– Вылезай! – скомандовала она, открыв багажник, когда они приехали на дачу. – Забирай пакет и сумку с заднего сиденья и – за мной!
В сумке лежали: черное кожаное белье, ремень мужа (на хлысте она решила сэкономить), страпон, анальная смазка, клизма, наручники и прочая атрибутика, которую она накупила в секс-шопе, к удивлению для себя возбуждаясь при этом.
– Снимай мне сапоги! – села она в коридорное кресло, вытянув ногу. – Только смотри, колготки не зацепи.
Встав на колени, раб стал осторожно расстегивать молнию сапога.
– Почисть их, пока я переодеваюсь, – вошла она во вкус. – А потом – на кухню, поесть мне приготовишь. Сам будешь есть вон из той миски на полу, – кивнула она на металлическую плошку, которую до этого специально купила в магазине для домашних животных. – Продукты – в этом пакете. Не понравится, накажу.
– Хорошо, Госпожа, – по-лакейски услужливо сгорбился раб.
– А что это ты сам-то так вырядился?! Ну-ка раздевайся до трусов немедленно! Посмотрим, как ты выглядишь. Может, жирный, и тебя как раз кормить не следует.
