Дергаться было бессмысленно. Он явно попал в западню. Вляпался как дурак, по полной. «Только не портфельчик! – пульсировало в мозгу. – Все что угодно, иначе – тюрьма». И, приспустив штаны, он наклонился, опираясь руками о стену.
Палец таможенницы вошел ему в зад. Сжав зубы, он терпел унижение.
– Хорошо сейчас все проверим, тщательно, – между тем продолжала она издеваться над ним, вращая внутри пальцем. – А что это вы так продолжаете потеть, уважаемый? Что, а? Боитесь чего-то, да?
– Я… А… Не… боюсь, – он чувствовал, как по лицу течет пот, но не решался его вытереть.
Позади хлопнула дверь. Он вздрогнул. Палец в его заду приостановился.
– Ну, что тут у нас? – услышал он голос того таможенника. – Досматриваешь?
– Да, капитан. Что-то гражданин уж больно волнуется. Подозрительно это.
– Все проверила? Все вещи?
– Почти, – и палец вновь шевельнулся. – Поглубже бы только проверить. Да не достает.
– Вещи тщательней проверить или поглубже досмотреть? Вы как, уважаемый? – криво усмехнулся капитан, поглядывая на его голый зад. – Что предпочитаете? Первое или второе?
Это был циничный шантаж. Они что-то почувствовали и глумились теперь над ним, извращенцы. Угол портфеля между тем слегка выглядывал из-под рубашки.
– Первое или второе, спрашиваю? – подошел к нему вплотную капитан, расстегивая ширинку. Ехидно посмеиваясь, таможенница наблюдала за всем этим, словно смотрела забавное представление.
Эти двое оказались настоящими маньяками. Почувствовав добычу, они теперь издевались над ним, найдя повод и видя, что он их смертельно боится. Он это осознавал, но выхода не было, его поймали.
– Второе, – прохрипел он, чувствуя себя окончательно загнанным в угол.
– Это хорошо, что ты такой понятливый, – надев презерватив, капитан смазал член лубрикантом. – Давай тогда выпячивай зад. Если ничего не обнаружу там у тебя, отпустим, так и быть.
Сжав зубы, он пошире расставил ноги и прогнул спину. «Только не портфельчик!» – продолжало пульсировать у него в мозгу…
72. Провинившаяся няня
Плача навзрыд, сын рассказывал, как няня жестоко обидела его, отлупцевав за какую-то мелочь. Да, именно мелочь, поскольку нельзя же наказывать ребенка за то, что он просто резвится. Это было уже не первый раз, а ведь они просили ее не быть такой строгой. Похоже, не доходило. «Ну что же, – разозлился он, – поговорим по-другому», и он пригласил ее в домашний кабинет на серьезный разговор.
– Я ведь уже объяснял вам, Маша, нельзя быть такой жесткой с ребенком! В чем дело?! Почему он опять, рыдая, жалуется на вас? – начал он беседу, усадив ее рядом с собой на диване, чтобы все выглядело демократичней.
– Так ведь не слушается совсем, засранец! Вот и не выдержала, отлупцевала слегка, – как ни в чем не бывало хмыкнула она.
– Что значит «засранец»?! – возмутился он. – Как вы позволяете себе называть моего сына?
– Ну, извините, это я сгоряча, – в ее голосе не было и нотки раскаяния, и это начало раздражать его. Они пригласили ее на работу недавно и все детально оговорили при этом. Ребенок у них был не простой, ранимый, и солдатские методы воспитания явно не подходили к нему. Все это было ей объяснено, и не раз, и вот опять «отлупцевала слегка», тупая деревенская девка.
– У меня такое ощущение, Мария, что вы ничего не поняли, – попытался выглядеть спокойным он. – Мы с вами прошлый раз уже обсуждали подобную ситуацию. Помните?
– Конечно, помню! Только он опять не слушается.
– И что, других методов убеждения вы не можете найти?
– А так он лучше понимает, что не прав, – гнула она свое, и это начинало его все сильнее бесить.
– А вот я считаю, что вы сейчас не правы. И что? Тоже отлупцевать вас?
– Так я же взрослый человек, а он – мальчишка!
– А какая разница? Дело же в методах убеждения. Мы с вами говорим уже третий раз на эту тему. Третий?
– Ну да, третий.
– А в этот раз вы отшлепали его еще и по голой попе. Вы не поняли, о чем вас просили?
– Все я поняла.
– И что? Поняли, и опять за свое.
– Да никогда не помешает отшлепать по попе сорванца. Меня папаша всегда лупцевал, если что. Нормально все, выросла же, – продолжала тупить няня.
– Вас били, и вы теперь считаете это лучшим методом воспитания. Так, что ли? – у него уже самого чесались руки, так она разозлила его своей глупостью.
– Считаю, – по-прежнему упрямилась она.
– Послушайте! – не выдержал он. – А вот если я вас сейчас саму отшлепаю? Как вам такой аргумент?
– А дети другого языка не понимают. Пока им по попе не надаешь, – словно не слушая, талдычила она свое.
И он, не выдержав, взорвался.
– Знаете что! А попробуйте-ка сами такие методы убеждения, – и, резко развернув няню, он как следует шлепнул ладонью по ее попе. Раз, другой, третий, все больше горячась.
– Ай! Ай! Ай! – взвизгивала та, виляя попой.
– А как вам по голой попе? – распалившись, сдернул он вниз ее юбку. Резинка трусов тоже захватилась пальцами вместе с юбкой, и зад няни полностью оголился.
– И как вам такой аргумент?! А? Как? Вот так! Вот так! И вот так! – ладонь звонко шлепала по краснеющим на глазах ягодицам, и он все сильнее заводился.
Что-то происходило с ним и с его психикой, видно, няня по-настоящему вывела его из себя. Все больше теряя контроль над своими действиями, он начал входить в какой-то азарт. Словно провоцируя его, няня не особо и сопротивлялась, и, бросив ее животом на свои колени, он начал вовсю лупцевать ее по голому заду.
– Уй, не надо! Уй, не надо! Уй, не надо! – вскрикивала она, словно ребенок, и от этого он, как ни странно, еще больше закипал, ощущая, как горчичник ладони хлестко клеится к ее ягодице, и это отдается эхом в его мозгу.
Попка няни сотрясалась от каждого удара, она сама ахала и попискивала, а он все продолжал и продолжал ее шлепать.
– Так вы шлепали его по голой попке?! Так?! Так?! Так?! – и вдруг он почувствовал, что начинает возбуждаться, а самое главное, ему показалось, что возбуждается и няня. А может, это ему действительно только показалось, и с его головой что-то произошло.
– Накажу вас сейчас за ваше непонимание! Как следует накажу, – вошел он в раж, продолжая шлепать. По одной ягодице, по второй, опять по первой. Попка няни колыхалась и горела, а в промежности блеснула влага. Она действительно возбуждалась, и член у него окончательно встал.
– Я больше не буду! Я виновата! Виновата, виновата, виновата! Накажите меня, – оттопыривала она сильнее попу, подставляя ее под удары. – Я заслужила, накажите.
