Жан тут же сделал вид, что ничего не видел, сосредоточив все внимание на голени. И в этом явном притворстве было что-то интригующее. Она дернулась было закинуть назад полу халата, но вдруг передумала, ей захотелось немного подурачиться, играя с Жаном и провоцируя. Так, без всякой задней мысли, видно, выпитый глинтвейн слегка вскружил ей голову.
«Подразню немножко! Почему бы не поприкалываться? Трусики-то у меня красивые», – мелькнула у Ани шальная мысль, и она (как бы ненароком) чуть сильнее раздвинула ноги. Делая вид, что ничего не замечает, Жан продолжал массировать голеностоп, стараясь не поднимать глаз.
– Так удобней мазать? – поинтересовалась она, исподтишка наблюдая за выражением его лица. Явно заволновавшись, Жан непроизвольно облизнул губы.
– Намного, – чуть севшим голосом ответил он.
«Ага, занервничал! Получается!» – еле сдерживая улыбку, поежилась она.
– Хочешь пить? Достань воду из мини-бара. Заодно налей и мне, – родилась у нее очередная идейка.
Привстав с кресла, Жан обернулся к мини-бару. Незаметно для него Аня чуть раздвинула запах халата, приоткрыв полоску обнаженного тела посреди груди, и как ни в чем не бывало откинулась вновь (под халатом были только трусики, после душа она не стала надевать бюстгальтер). Игра все больше раззадоривала ее, ей очень нравилось вот так шалить.
– Держи, – Жан протянул воду и, бросив на Аню взгляд, откашлялся. Она подалась ему навстречу за стаканом, и халат еще шире распахнулся, сильнее, чем было запланировано.
«Ух ты! – сглотнула воздух Аня. – Как цепляет-то парня!»
Стараясь оставаться невозмутимым, Жан отхлебнул холодной воды и нанес на ладонь новую порцию мази.
«Интересно, надолго ее хватит?» – почему-то подумалось Ане. Становилось неясно, кого она теперь больше дразнит, входя в азарт – Жана или саму себя.
– Еще надо немного втереть, – и его ладони вновь обхватили ее щиколотку.
– Конечно, – чуть слышно ответила она, ставя стакан и вновь откидываясь.
Было видно, как Жан начинает все больше нервничать, и Аня вдруг сама почувствовала нарастание волнения. От ее ерзаний полы халата все сильнее раздвигались, а узел на поясе давно уже следовало подзатянуть. Между тем Жан массировал и массировал ее ногу, явно смущаясь и не понимая, как себя вести. Наконец, халат внизу полностью разъехался, трусики окончательно оказались на виду, а Анин живот оголился. Это выглядело так, будто раздвигается занавес необычного спектакля. Расширившаяся полоска обнаженного тела добралась до самых ореолов сосков. Их напрягшиеся кончики остро чувствовали грубоватую ткань махрового гостиничного халата, стремительно возбуждаясь от этого, и Аня сжала зубы. Теперь уже она старалась сдерживаться, чтобы не выдать себя, но получалось это с трудом.
– Тебе не больно? – было видно, что Жану нелегко говорить спокойно.
– Н…нет, – в ее голосе появилась чуть слышная дрожь. – Н. не больно.
Чувствовалось, что Жану все сложнее контролировать себя. Аня ощущала, что его ладони становятся все более горячими, а пальцы нежными, ее саму теперь куда-то несло; игра набирала ход независимо от ее режиссера. Аня уже боялась пошевелиться, ощущая, что халат сдвинулся на самые плечи и может соскользнуть с минуты на минуту. Занавес вот-вот был готов окончательно рухнуть, но поправлять халат она по-прежнему не хотела. Наверное, это выглядело бы нелепо или по-дурацки, если бы она сейчас стеснительно запахнула халат. Примерно так она уговаривала себя, ей было уже не остановиться, ее затея принимала неожиданный оборот.
Не поднимая глаз, Жан продолжал массировать-гладить ее ногу, степень Аниного волнения стремительно росла, ей становилось крайне сложно не выдавать чувств. Она видела, как все сильнее волнуется Жан, как испарина выступает у него на лбу, она ощущала, что гипнотизирует его. И от этого чувства мелкая дрожь стала всплывать у нее внутри, а голова начала кружиться.
– Вот здесь не больно? – его пальцы скользнули чуть выше.
– Н…нормально, – голос у нее начал предательски прерываться.
Они оба пытались делать вид, что ничего не происходит, как бы непринужденно разговаривая, и этот все более ощутимый контраст внутреннего возбуждения с внешним спокойствием до предела обострял чувственное состояние каждого из них. Его пальцы предательски дрожали, а ладони горели, словно сами до предела возбудились от такой игры. Голос Жана становился все более хриплым, а Анина голова шла кругом от одного этого звука, словно теперь уже он гипнотизировал ее. Она невольно превратилась из режиссера в захваченного действом актера затеянного ею спектакля, дальнейший сценарий которого теперь был неведом никому. Что-то начало происходить между ними; какие-то то ли волны, то ли флюиды связали их обоих, и они оба теперь отчетливо чувствовали это, все еще пытаясь играть по правилам.
– Давай еще… немного помажем. Так будет… лучше, – он тоже говорил уже с трудом.
– Д…давай, – буквально прошептала она.
Словно водоворот затягивал их куда-то, все сильнее кружа головы, и они все больше теряли возможность сопротивления или хотя бы малейшие шансы повернуть назад.
По законам игры кто-то должен был не выдержать первым, оба понимали и чувствовали это, все сильнее ощущая нарастающее возбуждение друг друга. Хотя понимать что-либо уже не имело смысла, разум не имел к происходящему никакого отношения, а окружающее их пространство все больше растворялось в сознании каждого из них.
Не в силах сдержать волнения, Аня судорожно вздохнула, и халат свалился с плеча, словно кто-то, окончательно сдаваясь, выкинул белый флаг. Ее левая грудь полностью открылась, приподнимаясь от частого дыхания и выставляя напоказ возбужденный сосок. Вздрогнув, Жан тут же замер, зачарованно уставившись на эту обнаженную грудь. Затем он, как бы с неимоверным усилием, оторвал от нее свой приклеившийся взгляд и, глядя в глаза Ане, что-то сказал ей про пальчики на ногах и педикюр.
Хриплый, прерывающийся от волнения голос Жана прозвучал, словно в вате тумана, а его затянувшийся поволокой необычного опьянения взгляд говорил сам за себя. Аня даже не совсем осознавала, что он говорит ей, и только зачарованно улыбалась, глядя в эти одуревшие глаза. Она видела в них доведенное до предела желание, и оно словно магнитом влекло ее. Его голос спрашивал у нее что-то, будто предлагая начать следующее действие затеянного ею безрассудного спектакля и продолжить эту сумасшедшую игру. Но она уже ничего не решала, они оба неотвратимо падали в воронку мистического водоворота, стремительно исчезая в его влекущей глубине.
Не в силах оторвать взгляда от его глаз, Аня зачарованно кивнула. Горячий комок перехватил горло, говорить она уже не могла. Сопротивляться собственному желанию было бесполезно, она теряла контроль над собой. Трусики между ног были уже совсем влажными, откровенно выдавая ее состояние. Она чувствовала, что это невозможно скрыть, а запах ее желания становится все более явственным. Продолжая смотреть ей в глаза, Жан взял в ладонь ее стопу и начал по очереди целовать пальчики ноги. Всхлипнув, она задержала дыхание и широко открыла глаза. Внутренняя дрожь усилилась до предела, а в голове у нее окончательно помутилось. Понадобилась всего доля секунды, и этот всплеск возбуждения мгновенной вспышкой перекинулся к Жану через кончики ее пальцев. Он медленно взял в рот ее большой палец и, глядя ей в глаза, начал нежно и чувственно сосать его. Всхлипнув, Аня закинула голову и резко выгнулась, ее ноги непроизвольно раздвинулись, а дрожь вырвалась наружу, начав судорожно сотрясать покрывшееся мурашками тело. Немыслимо было сдерживаться дальше: горячий пульсирующий шар полыхнул из промежности в голову так, будто сверкнула молния.
