Военнопленный 445-го отдельного батальона немецкой армии Львичек Альфонс на допросе показал:
«Настроение солдат плохое, солдаты видят своими глазами большие потери немецкой армии, материальной части, артиллерии, автомашин и большие потери пехоты.
Наступившая зима и морозы также сильно повлияли на настроение солдат, так как теплой одежды нет, шинели только летние. Имеются случаи обморожения ног, ушей. Солдаты завшивели. Вшивость и грязь у немцев исключительная. Это действует на солдат, они хотят отдыха и прекращения войны».
Другой военнопленный, из полка «Великая Германия» Вожцель Эмиль показал:
«Фюрер обещал нам кончить войну до наступления Рождества, но я понимаю, что война кончится не скоро. Наши солдаты напрасно проливают кровь в России, так как войну в конце концов мы все же проиграем. Здесь в России мы все замерзнем».
При отправке немецких солдат в пос. Полотняный Завод Тульской области на Московский фронт многие солдаты плакали и друг с другом прощались, выражали недовольство войной, заявляя:
«Мы хотим домой, нам не нужно никаких завоеваний».
Особенно плохо настроены австрийцы. Австрийцы в присутствии немцев обычно между собой и с населением не разговаривают. Имеются случаи, когда немцы избивали австрийцев.
Переводчик одного немецкого штаба заявил нашему источнику «Клеопатра» в разговоре:
«В конце концов, победа будет за русскими».
Один из немецких военнопленных показал:
«За последние недели офицеры не отпускают солдат из частей, так как боятся, что солдаты будут вести между собой антифашистские разговоры и выражать недовольство войной. Кроме того, за последнее время в немецкой армии участились случаи дезертирства и невозвращения в часть. Офицеры боятся русского влияния на солдат и предупреждают солдат о том, что среди русских много «шпионов».
Заслуживают внимания следующие факты.
По показаниям военнопленного Хартанен, 21.11.1941 г. по 2-му батальону в 519-м пехотном полку был издан приказ № 3001/40, в котором написано:
«Неоднократно устанавливалось, что в письмах, предназначенных для посылки в Германию, находились вражеские листовки. Также известно, что солдаты распространяют материалы вражеской пропаганды. Предупреждаю, что при установлении виновных последние будут наказаны строжайшим образом».
Наши листовки пользуются популярностью у немецких солдат, об этом рассказывают жители освобожденных населенных пунктов Костино, Берники. Немецкие солдаты подбирают сброшенные нашими самолетами листовки с докладом тов. Сталина, посвященным 24-й годовщине Октябрьской революции. После беглого просмотра эти листовки прятали к себе в шинели.
В деревне Костино, во время наступления нашего подразделения, группа немецких солдат не пошла в окопы, а осталась в доме за читкой доклада тов. Сталина.
Военнопленный Заловичек Альфонс по вопросу существования фашистского закона об увеличении народонаселения показал:
«Впервые об этом законе я узнал из советских листовок. После этого мы стали писать домой, и многие солдаты из нашей части получили письма от своих невест о том, что они забеременели. После этих фактов мы поверили советским листовкам. Я получил письмо от своей невесты Вайнек Ильзы, проживающей в селении Харугер Руды, о том, что она забеременела от одного солдата и теперь моей невестой быть не может».
Ухудшение морального состояния частей противника происходит также под влиянием писем, получаемых солдатами из Германии.
Мать пишет своему сыну на фронт:
«Карл, я проклинаю эту войну и того, кто ее выдумал, так как убили твоего брата, а ему было лишь 22 года».
Десель, 16.10.1941 года.
«Когда кончится эта война, я не знаю, так как, по-моему, она продолжится очень и очень долго и лишь только начинается.
Я на все смотрю мрачно и темно, мы еще долго будем солдатами, в этом, видно, пройдет вся наша жизнь. Мой брат Ганс отпущен, наконец, ему дан даже литер на бесплатный проезд. Да, для него война окончена. Жизнь тоже у нас очень нехорошая, еда неважная и даже просто сказать скверная, а условия жизни просто невыносимы».
Фродберг, 2.12.1941 года.
«Ты пишешь, чтобы я тебе что-либо купила, но сейчас здесь ничего нет, хотя обегала массу магазинов. Вообще здесь из них большинство совсем закрыты».
Начальник особого отдела НКВД Зап. фронта капитан госбезопасности 3-го ранга БЕЛЯНОВ.
Документов, подобных этому специальному сообщению, на стол Сталину, членам Ставки ВГК и генералам Генштаба ложилось великое множество. Поэтому не приходится удивляться четко выверенным и правильным решениям, принимаемым военно-политическим руководством страны в тот довольно-таки сложный и опасный период контрнаступления частей и подразделений Красной Аармии под Москвой.
Среди германских пленных были и такие, которые знали, что немецким диверсантам ставилась задача взорвать символ столичного Кремля и страны – Спасскую башню. Похожее задание вменялось и французам в 1812 году, когда они хозяйничали в Кремле. Несколько французских варваров покушались снять с образа башни ризу – оклад на иконе, но попытки остались безуспешными.
Намерение взорвать Спасскую башню было реально, но преступление французам не удалось. А ведь под нее был сделан подкоп и уже тлел фитиль порохового заряда. Однако отряд казаков под предводительством генерала Иловайского успел не допустить, чтобы оставленный зажженный фитиль добрался до пороха. Его сбил шашкой один из казаков.
Надо отметить, что в кризисном состоянии войск не только с психологической точки зрения проявилась более опасная проблема – кризис военной экономики Германии. В сентябре – ноябре 1941 года Берлин понял, что надо срочно перестраиваться во имя победы над Советским Союзом.
Примером беспокойства может служить доклад командующего резервными войсками вермахта генерал-полковника Фридриха Фромма начальнику штаба Верховного командования сухопутных войск Францу Гальдеру. Так, в беседе 25 ноября он заявил своему начальнику:
– Военно-экономическая ситуация в рейхе катастрофична. Мы можем скоро остаться без горючего. Наши потери на Восточном фронте увеличиваются с каждым днем из-за отсутствия зимнего обмундирования. Значительная часть обмороженных солдат уже не возвратится в строй – они стали инвалидами.
– Не паникуй, Фридрих, ошибки очевидны, но впереди у нас весна и лето.
– Нет, нет, Франц, я же не об этом. Я о нашем рейхе. Он не выдержит такого напряжения… Растянутая пружина под огнем теряет свои качества упругости. Наш фронт уже не пружина, а пережженная проволока.
– Я с тобой солидарен, – поправил перекосившиеся очки-пенсне Гальдер. – Будем вместе разворачивать фюрера в нужную сторону.
– Его трудно переубедить.
– Постараемся.
