Она ещё раз перепроверила эту информацию. Факты подтвердились. И только после этого материалы с делом, назовем его «Предатель», стали достоянием Особого отдела НКВД Ленинградской морской базы КБФ.
А вот другой случай, когда сотрудница военной контрразведки предотвратила идеологическое разложение среди медперсонала одного из оперативно обслуживавших госпиталей.
Один санитар стал активно распространять сведения антисоветского содержания с призывами бросать оружие и сдаваться немцам. Сначала медперсонал считал его чуть ли не больным на голову, но потом выяснилось, что он вполне здоров и обиделся на власти за отсидку в тюрьме — обворовал магазин…
Всяких историй было много за время блокады.
* * *
В 1943 г., как известно, Особые отделы приобрели новое название — Смерш. Федосья Борисова стала старшим лейтенантом госбезопасности. 18 января 1943 г. силами Ленинградского и Волховского фронтов блокада была прорвана, а через год она была полностью снята.
Госпиталя пошли вслед за фронтами загонять фашистского зверя в берлинское стойло. Чего только не насмотрелась сотрудница Смерша. Были и казусы.
Так, развернули госпиталь в Койвисто (теперь это Приморск), стали принимать раненых с островов Биорки, Тюрисари, Пейсари. Госпиталь так и шел за армией, за частями, личный состав которых отбивал эти острова у противника.
Сотруднице Смерш доложили, что среди раненых какой-то иностранец. Заинтересовалась Борисова этим человеком.
Одежда раненого была окровавлена, изодрана, ее сразу выбросили. Неизвестного ночью подобрали на поле брани, почти без сознания. Подошел врач к чекистке и говорит:
— Этот тип, наверное, вашу службу заинтересует. Он, очевидно, не немец, а финн. Посмотрите, поговорите.
— А откуда известно, что он финн? — спросила контрразведчица.
— Говорит не по-нашему и не по-немецки, впрочем, и на финский язык его речь очень мало похожа.
Сотрудница Смерш решила сама поговорить с ним. Зашла в палату, присела у кровати. Пыталась заговорить с ним. Человек произносил странные слова. Решила подождать несколько дней, понимая, что лечат не только медикаменты, но и время. Зашла снова в палату и спрашивает его:
— Ты сам-то откуда будешь?
На лице появилась маска осмысленности. И вдруг он отвечает:
— С Урала! С Урала я буду!
Оказалось, свой боец был. Просто от болевого шока в результате контузии стал заговариваться…
Летом 1944 г. Борисова трудилась в администрации госпиталя для выздоравливающих офицеров. Приходилось работать и с военнопленными. Последние вели себя, со слов Федосьи Федосьевны, послушно — отвечали на все поставленные вопросы. Эсесовцы были высокомерны, но спесь с них быстро сбивали разоблачениями их участия в конкретных преступлениях.
Со слов Елены Серебровской, побывавшей у нее дома в северной столице:
«…Она не одинока. Чуть ли не но каждом этаже многоквартирного дома есть у неё знакомые, друзья. У одних она, случается, посидит, покараулит дошкольника. Другие забегут к ней: «Чего вам купить в молочном магазине? Рощинский творог привезли, и сметана свежая…»
Простыми, земными людьми были сотрудницы Смерша.
Это сегодня некоторые болтуны и Иваны, не помнящие родства, хотят их сделать злодеями. Не дадим! Они были достойными людьми достойного Отечества!
Глава двадцать вторая
Секретарь — патриарх отдела
Её называли патриархом штабного отдела в системе центрального аппарата военной контрразведки на Лубянке. Она не ходила в атаку, не проводила операций по захвату вражеских агентов, не носила ППШ на плече, но была прямым, непосредственным участником войны в сражениях на незримом фронте.
Секретарем 1-го, штабного отдела ГБ, обслуживающего головные подразделения Генштаба ВС СССР, она проработала более сорока лет. Многие планы операций легендарного Смерша печатались ее руками, а значит, она тоже имела отношение к невидимым боям.
Старший лейтенант госбезопасности в отставке Валентина Андреевна Воробьева — ветеран Смерша и ведущего штабного отдела ВКР, прослужившая в центральном аппарате на Лубянке всю войну вплоть до 1980-х гг. Она стала практически летописцем и свидетелем истории возникновения, развития и существования Смерша и дальнейшего совершенствования контрразведывательных органов.
Война!.. Для многих из сегодняшних современников она виртуальна, познаваема только через книгу, кино, телевидение и, как редкость, через устные повествования тех, кто ее пережил, за исключением «афганцев» и «чеченцев», участвующих в этих сумасбродных сшибках.
А очевидцев, участников Великой Отечественной войны остается все меньше и меньше. Поэтому надо спешить, чтобы уловить через живое слово реальный отзвук того страшного для страны и нашего народа времени, которое наступило после 22 июня 1941 г.
1940-е гг., особенно их первая половина, были своего рода травматической эпидемией, безжалостно отправившей на тот свет миллионы жизней.
Одной из героинь, пытавшейся вместе с коллегами по службе на Лубянке предусмотреть возможность нападения фашистской Германии, а потом участвовавшей в незримой битве спецслужб, была и остается в моей памяти и многих моих коллег В.А. Воробьева. Для старшего поколения военных контрразведчиков — наша «Валюта», для нас — более молодых — наша «Андреевна» — бывший секретарь 1-го отдела 3-го Главного управления КГБ СССР старший лейтенант в отставке Валентина Андреевна Воробьёва.
Это ее мы в шутку называли «Валя-пулеметчица» из-за скорости печатания на пишущей машинке. Нет, она скорее не печатала на своей «Оптиме», а громко писала — быстро и грамотно.
В связи с 90-летием органов военной контрразведки и зная, что 23 февраля у неё день рождения, автор решил с коллегой полковником в отставке В.Ф. Евсеевым навестить нашего дорогого человечка, от звонка до звонка проработавшего в ГУКР Смерш НКО СССР — с 1943 по 1946 гг. Она пережила рождение этого легендарной организации и ее ликвидацию после войны.
Нас встретила ее внучатая племянница Ирина и, словно извиняясь, пропела:
— Бабушка подойти к двери не смогла. Сломала ногу…
— ???
— Ходила в магазин и поскользнулась. Сами знаете, как коммунальщики сегодня с наледью справляются.
И вот мы сидим за маленьким овальным столом в небольшой комнатушке однокомнатной квартиры, быстро накрытом бутербродами и нарезанной колбасой хлопотуньей Иришкой, появились и наши подарки: конфеты, буклеты, книги, торт и цветы.
— Ну, зачем же вы это, у меня все есть, — по обыкновению стеснительно замечает скромная сотрудница Смерша.
— А вы зачем?
— Уж извольте, от нашей славянской традиции никуда не денешься: гость в избе, хлеб на столе. Так уж издревле на Руси повелось.
