– А что у вас за болезнь? – поинтересовался полковник.
– Язва замучила. Ее тут многие наши солдаты и офицеры называют «русской болезнью» от переживаний, недоеданий и сумасшедшего холода.
– Сегодня я буду в Берлине, что можно передать фюреру?
– Растут жалобы частей на достигнутое русскими превосходство в воздухе. Еще чаще жалуются на нехватку зимней одежды, снабжение которой поставлено неудовлетворительно. Эшелоны с зимним обмундированием постоянно запаздывают, в результате даже сейчас далеко не все части обмундированы по-зимнему. Качество зимнего обмундирования также оставляет желать много лучшего.
Ощущается провал с работой железных дорог – не хватает вагонов, локомотивов и квалифицированного технического персонала. Неспособность наших локомотивов, оборудования и наскоро отремонтированных станционных сооружений функционировать в условиях русской зимы.
Могу твердо и справедливо заметить о нашей недооценке способности противника к сопротивлению, а также его резервов в плане личного состава и материальной части…
Шмундт закивал головой в знак согласия с фельдмаршалом, а потом тихо промолвил:
– Я обязательно обо всех этих безобразиях доложу в Берлине. Удачи вам.
Через два дня раздался звонок Кейтеля, который сообщил, что Гитлер предлагает ему взять длительный отпуск для лечения. Бок с радостью согласился, и в тот же день его сменил фельдмаршал Гюнтер фон Клюге. Надо отметить, что Гитлер при встрече с Боком заявил, что не считает его виновным в неудаче под Москвой.
После смерти 17 января 1942 года командующего группой армий «Юг» фельдмаршала фон Рейхенау, буквально на следующий день Гитлер вызвал фон Бока в Ставку.
– Как ваше состояние здоровья сегодня? – спросил фюрер.
– Спасибо. Немного подлечился. Доктора считают меня вполне работоспособным, – ответил с достоинством фельдмаршал.
– Тогда принимайте группу армий «Юг».
– Есть, мой фюрер, – только так мог ответить сын видного прусского генерала.
Но недолго провоевал Бок на южном фланге Восточного фронта. Из-за очередных размолвок с Гитлером летом 1942 года он передал бразды своего правления войсками генерал-полковнику фон Вейхсу и 15 июля был зачислен в резерв фюрера, но больше так и не потребовался главнокомандующему его военный талант.
Жизненная дорога Бока завершилась в 1945 году. Когда советские войска находились на подступах к Берлину, Бок получил от Манштейна телеграмму, в которой говорилось, что преемник Гитлера гросс-адмирал Карл Денниц занят в Гамбурге формированием нового правительства. Бок тотчас же уехал из города, возможно, надеясь получить какую-нибудь командную должность.
4 мая машина Бока попала на Кильском шоссе под обстрел британского бомбардировщика. Через несколько дней английские солдаты обнаружили его изрешеченное пулями тело. Под обстрелом погибли также его жена и дочь.
Таким образом, Федор фон Бок стал единственным из фельдмаршалов Гитлера, кто пал от вражеской пули. Ему было 64 года.
Судьбы других фельдмаршалов таковы: Паулюс сдался в плен, Клюге отравился, Вицлебена и Кейтеля повесили, остальные арестовывались союзниками и после следствия и символического суда отпускались на волю. Доживая свой век, они со временем спокойно уходили из жизни.
Интересно в связи с этим письмо Гюнтера Ганс фон Клюге, отозванного с фронта из-за провала наступления в Нормандии и образования так называемого «фалезского котла». Фельдмаршал написал это письмо Гитлеру перед тем, как отравиться.
Это произошло 19 августа 1944 года в Меце, где он остановился на обратном пути в Германию по вызову фюрера. Говорят, он приказал шоферу сделать привал, расстелил одеяло, предался воспоминаниям о времени, проведенном здесь во время Первой мировой войны, написал письмо, а затем зубами раздавил ампулу с цианистым калием.
В записке говорилось:
«Мой фюрер!
Когда вы получите эту записку, меня уже не будет…
Не знаю, сможет ли фельдмаршал Модель, хорошо зарекомендовавший себя в самых разных ситуациях, изменить положение к лучшему. Я от всего сердца хотел бы на это надеяться. Если же этого не случится и если новое оружие – особенно то, воздушное оружие, которое вы с таким нетерпением ожидаете, – не принесет вам успеха, тогда, мой фюрер, вы должны решиться закончить эту войну. Немецкий народ перенес столь невыразимые страдания, что пришло время положить конец его мукам.
Должны найтись пути, ведущие к такому решению, и прежде всего для того, чтобы предотвратить низвержение рейха в ад большевизма…
Я всегда восхищался вашим величием и вашей железной волей, сохранявшей вас и национал-социализм. И если ваша судьба окажется сильнее и вашей воли, и вашего гения, то только потому, что этого пожелало Провидение. Вы вели прекрасную и достойную битву. История будет свидетельницей этого. И если это когда-нибудь станет необходимым, докажите свое величие и положите конец битве, ставшей безнадежной.
Я покидаю вас, мой фюрер, как тот, кто был вам значительно ближе, чем вы, возможно, думали, с сознанием до конца исполненного долга».
Гитлер, конечно же, прочел послание Клюге, но не стал комментировать его в ставке ни с кем из оруженосцев. Он приказал, чтобы фельдмаршала похоронили скромно, без особых почестей, но разрешил, чтобы гроб несли военные.
В центральных газетах Германии можно было прочитать в некрологах, что смерть полководца наступила в результате инсульта – кровоизлияния в мозг.
Говорят, после двух проигранных зимних кампаний в России – Московской и Сталинградской – Гитлер так и не оправился от потрясений, которые он испытал с поражениями на советско-германском фронте. В разговоре с одним из своих приближенных Гитлер признался, что необъятные просторы России вызывают у него ужас и что при виде снега ему делается дурно.
Именно в это время Гитлер, по-видимому, впервые явственно ощутил, что его ждет бесславный конец.
«Парад» вермахта в Москве
Как же хотелось фюреру устроить парад победы в Москве, но почему-то он не прочитал замечания Жомини относительно вторжения Наполеона:
«Россия – страна, в которую легко проникнуть, но из которой трудно вернуться».
В первые недели вторжения казалось, что стремительно наступающие немецкие войска все сметут на своем пути. Три бронированных клина групп армий «Север», «Центр» и «Юг» своими успехами как бы подтверждали этот тезис. Они мощными стальными поршнями как бы выдавливали наши войска с западных рубежей СССР со стратегической задачей № 1 – взять Москву, а потом выдавить оставшиеся войска и мирное население за Урал, на произвол судьбы. Это была задача № 2. Для решения третьей дележной проблемы они бы пригласили, и в этом нет никакого сомнения, своего дальневосточного союзника – Японию. Но из расчетов получились одни просчеты.
А ведь начиналось все так интересно и многообещающе. Красная Армия откатывалась все дальше и дальше на Восток.
