Партизаны в известной мере дезорганизовали руководство боевыми действиями войск противника, затруднили подтягивание его пехотных частей к вырвавшимся вперед танковым дивизиям, мешали перегруппировке частей и соединений, доставке горючего, боеприпасов, уничтожали живую силу и военную технику врага. Действуя главным образом на коммуникациях рвущихся к Ленинграду немецко-фашистских войск, партизаны вносили значительную лепту в ослабление их наступательных возможностей.
Без преувеличения можно сказать, что партизаны помогли советским войскам остановить врага у стен Ленинграда.
В начале августа 1941 года командующий группой армий «Север» генерал-фельдмаршал Лееб вынужден был утвердить план, предусматривавший контрпартизанские меры в масштабе всей группы.
Хочется несколько слов сказать об этом довольно-таки посредственном и амбициозном командующем, вместе с тем отличавшемся смелостью и чувством собственного достоинства. Это о нем как-то фельдмаршал Зигмунд Вильгельм Лист заметил: «Попробуй фон Лееб хоть раз улыбнуться, у него наверняка бы треснуло лицо».
И действительно, генерал-фельдмаршал Вильгельм Йозеф Франц фон Лееб слыл суровым, замкнутым человеком, известным своими моральными принципами. Он был потомственным военным. Его войска приготовились уже к штурму города, как в самый последний момент вмешался Гитлер.
12 сентября 1941 года фюрер приказал Леебу не брать город с боем, а только окольцевать его блокадой, чтобы измором заставить воинов, местных жителей и власть капитулировать.
Это решение Гитлера стало одной из величайших его ошибок за всю войну. В городе оказались блокированными тридцать советских дивизий. Фельдмаршал Лееб был в ужасе от непродуманного решения фюрера. К этому времени он уже открыто выражал свое недоумение — ему казалось, что Гитлер поставил своей целью погубить германскую армию. Очередное крупное советское наступление началось 7 января 1942 года. Группа армий «Север» оказалась под огнем одиннадцати советских армий. Им противостояли тридцать одна обескровленная дивизия Лееба. Его основная 16-я армия несла чудовищные потери главным образом от обморожения, что нередко приводило к ампутации ног у солдат. Из-за нехватки теплой одежды и одеял раненые замерзали в течение суток десятками, а то и сотнями на временных пунктах послеоперационной «реабилитации»…
16 января 1942 года терпение Лееба иссякло, и он попросил отстранить его от командования. Буквально на следующий день его сменил генерал-полковник фон Кюхлер.
Лееб вернулся на родину в Баварию и больше не участвовал ни в каких боевых операциях. В конце войны фельдмаршал был арестован союзниками. В октябре 1948 года семидесятидвухлетнего гитлеровского вояку суд приговорил к трем годам лишения свободы как второстепенного военного преступника. Выйдя из тюрьмы, фон Лееб удалился в город Хоэншвангау, находящийся недалеко от Мюнхена, живописно расположенный на лесистом холме меж двух озер: Альпзее и Шванзее со знаменитым замком — резиденцией короля Людвига Второго Баварского, в его родной Баварии, где и умер 29 апреля 1956 года. Ему было 79 лет.
Многие военные историки считают, что, будь у фельдмаршала развязанными руки, он с большой степенью вероятности ещё в сентябре 1941 года взял бы Ленинград…
Но прошедшее не признаёт сослагательного наклонения!
* * *
Запомнился автору (потому что записан в дневник) тогда один ответ генерала Асмолова на заданный вопрос о конкретной результативности партизан. Он рассказал такую историю. Партизаны, кроме известной «рельсовой войны», стали применять так называемые «огненные мешки» через использование всевозможных засад, ловушек, древесных эскарпов из спиленных и поваленных особым способом деревьев. Это давало ошеломляющий результат. Немцы больше всего боялись окружения. Однажды, со слов Алексея Никитовича, к нему принесли несколько неотправленных писем, обнаруженных у убитых солдат и офицеров вермахта. Через переводчика прочли текст.
Первое письмо предназначалось матери погибшего в столицу Баварии — в город Мюнхен.
Автор неотправленного письма, в частности, писал, что россияне почему-то воюют не по правилам, без соблюдения международных конвенций, что страшную силу представляют лесные бандиты под названием — «партизанен». Не случайно его полк перебросили с фронта на уничтожение этих стремительно размножившихся «лесных тараканов», как он их называл в послании родительнице. На фронте противник — один, писал он, впереди, а здесь враг повсюду. Любой камень, любое дерево, любая яма может выстрелить, бросить гранату или обрушить удар кулаком по голове…
Во втором письме с адресатом в Берлин другой фашист бахвалился родителям, что русские города в начале кампании словно кегли падали к нашим ногам, а теперь «эти кегли-города» стоят, как примерзшие. Мужественно обороняются посёлки, деревни и хутора. Жаловался на славянский дурацкий климат с неимоверной «холодрыгой» и опять недобрыми словами вспоминал лесных разбойников — партизан. Этот немец уже называл их муравьями, которые могут обглодать до косточек и слона, сколько бы он их ни топтал и ни давил.
Сетовал, что им местное командование не выдаёт теплую одежду, без которой тут не повоюешь. Писал, что «в России очень трудно ориентироваться. Приходится шествовать, как по пустыне, из-за невообразимых просторов. Плывёшь и видишь одно и то же: холмы, поля, реки — реки, холмы, поля…
Дороги осенью превращаются в болота. Но однажды утром всё вдруг замёрзло. Температура упала почти до минус сорока градусов. Танки наши встали, смазка в подшипниках и топливо в двигателях загустели так, что боевые машины нельзя было не то что завести, а сдвинуть тягачом с места. Сама природа нас разоружила.
И ещё — одно из главных заклинаний у русских — убей фрица!
Везде я видел листовки с этим призывом к совести: „Убей фрица! Убей фрица! Убей фрица!“
Мне порой, кажется, что сам лес кричит им об этом и требует от каждого дерева, от каждой ветки, от каждого пенька, чтобы они выстрелили по нас…»
На вопрос, как генерал оказался в Чехословакии, Асмолов ответил, что к осени 1944 года бурные события назревали в Словакии.
…
«Войска 1-го Украинского фронта, завершив Львовско-Сандомирскую операцию и захватив важный плацдарм на Висле, нацелились на берлинское стратегическое направление, а левым крылом совместно с войсками 4-го Украинского фронта вели бои в предгорьях Карпат…
Вспоминая события тех дней, следует заметить, что характерными особенностями Словацкого восстания, о котором было объявлено по радио из Банска-Быстрицы 29 августа 1944 года, были, с одной стороны, активные действия партизанских отрядов и диверсионно-парашютных групп, заброшенных штабами партизанского движения, а с другой — быстрый рост и активизация местных партизан.
Главный штаб восстания находился в Банска-Быстрице. Его чехи и словаки с любовью называли „партизанское велительство“.
Численность и боеспособность и тех, и других возрастала так быстро, что их даже не всегда можно было должным образом вооружить. Армия „словацкого государства“ с предателем Тиссо разлагалась на глазах, поэтому гитлеровцы, понимая опасность прорыва фронта с этой стороны, стали „накачивать“ своими войсками братиславского сателлита. Германское командование бросило против повстанцев 8 дивизий, в том числе бронетанковые части. Но сопротивление народа не ослабевало. Словацкие и чешские трудящиеся знали, что у них есть верный и надежный друг — Советский Союз, который никогда не оставит их в беде.
