Именно в этот период части генерала Врангеля перешли в наступление на южной Украине, в надежде соединиться с остатками белогвардейских войск, рассеянных по Дону и Кубани.
* * *
Над Советской Россией вновь нависла смертельная опасность. Но, несмотря на безграничную усталость населения, голодное и холодное время, обстановка была уже не та, что годом раньше. Теперь у Советской России имелась достаточно организованная армия. К тому же польская агрессия вызвала у россиян новый прилив патриотических чувств. Замаячил снова внешний враг. Немцев сменил польский агрессор, с которым требовалось столкнуться, чтобы победить в честном бою на поле брани.
Даже те некоторые царские офицеры и генералы, которые на первых порах индифферентно относились к гражданской сшибке после революции и ещё не перевели дух от Первой мировой войны, вдруг неожиданно для советских властей и вождей предложили свои услуги в качестве военных специалистов — «военспецов». Своё слово заявил здравый ум и здоровый духовно, явно не квасной, патриотизм.
Наступление польских войск, подготовленное Регентским Советом Польши, было отражено, и они вынуждены были в большинстве случаев не отступать, а повально бежать. Английская дипломатия, дабы спасти Польшу от разгрома, взяла на себя инициативу навязать так называемую «этническую» границу между двумя воюющими странами.
Лондон предложил знаменитую «линию Керзона», по имени тогдашнего британского министра иностранных дел.
Это была для потопающей Польши соломинка, которая спасла ляхов от трагедии.
* * *
Но, к сожалению, Ленина и Троцкого больше волновала проблема продвижения на запад мировой революции. Революционная борьба их больше интересовала, чем урегулирование границ для больной, ослабленной, голодной и нищей страны.
И на первый взгляд для этого были некоторые основания в форме активизации социальных движений. Уже к концу 1918 года в некоторых странах Европы стали стихийно возникать коллективные органы управления — Советы, отряды Красной гвардии — красногвардейцы, рабочие союзы, крестьянские выступления и прочее.
7 ноября 1918 года в Люблине возникло «народное правительство», заявившее о роспуске Регентского Совета. Оно провозгласило гражданские свободы, потребовало введения 8-часового рабочего дня, национализации лесов, создания самоуправлений и гражданской милиции.
Однако под влиянием Германии 14 ноября 1918 года, действительно в угоду большинства польского народа, Регентский Совет упразднялся, и 22 ноября в Варшаве была провозглашена Польская Республика.
Высшей властью теперь объявлялся «временный начальник государства». Им стал Юзеф Пилсудский (1867–1935), проведший так называемую «санацию», а проще говоря, совершивший государственный переворот, что дало ему возможность осуществить в 1920 году «смелый поход на Киев».
Следует пояснить, что в годы Первой мировой войны Писудский командовал военными формированиями Германии, к тому же являясь агентом разведок нескольких держав Антанты. Его диктатура удачно прикрывалась ретроспективной, почетной должностью. Дело в том, что в конце XVIII века начальником государства был провозглашен и искренне принят народом, авторитетнейший человек для поляков — мужественный Тадеуш Костюшко. Это был действительно не мнимый, а реальный герой — смелый, решительный и честный человек.
Пилсудский слыл сторонником скорейшего восстановления границы образца 1772 года. У него роились прямо-таки амбициозные, наполеоновские планы создания Польской сверхдержавы на фоне двух обескровленных в ходе войны ненавистных соседей — Германии и России.
Новый «начальник государства» даже замахнулся на возможность создания на территории европейской части Советской России национальных государств, которые бы находились если не под протекторатом, то пусть под сильным влиянием Варшавы. Его ум всё кружил и кружил «журавлем в небе» над этим проклятым вопросом, не дававшим ему спокойно засыпать.
* * *
Как только осенью 1918 года германские войска стали выводиться с оккупированных территорий, Красная Армия двинулась на запад вслед за уходящим потрёпанным в боях германским воинством.
В знаменитом обращении Троцкого к войскам был отдан приказ о взятии с ходу Варшавы — по ту сторону польской столицы большевикам уже виделось соединение с немецкими революционерами Красной Баварии, мерещились контуры общеевропейской Красной революции, которая со временем перевернет весь мир. В своих многочисленных выступлениях он буквально упивался надеждой на скорую политическую перелицовку старой Европы.
Однако именно в этот момент части нашей армии, нацеленные на польскую столицу, неожиданно были отброшены и вынуждены отступать столь же стремительно, как и недавно наступали.
Многие сидельцы в Кремле чесали затылки и называли это поражение от поляков то «катастрофой», то «непонятным фиаско», то «предательством, замешанным на вредительстве»…
Начались взаимные упреки и обвинения как среди крупных военных начальников, так и политических деятелей.
Комиссия Высшей военной инспекции, обследовавшая с 12 марта по 5 апреля 1919 года состояние советских войск в районе Вильно, отметила в своём заключении, что главным отрицательным явлением данного фронта, безусловно, считает малочисленность красноармейцев, которая не соответствует его боевым заданиям и протяженности занимаемых позиций.
Следует заметить, что это поражение явилось причиной первого публичного столкновения между Троцким и Сталиным. Именно будущего вождя некоторые военные посчитали виновником многих просчетов Красной Армии в походе на Варшаву. И всё же объективности ради самой главной причиной этой неудачи была не столько военная, сколько политико-стратегическая ошибка.
Ни польские рабочие, ни польские крестьяне не поднялись на восстание. Более того, член коллегии ВЧК Г. Мороз 22 апреля 1919 года сообщал в ЦК РКП (б) о том, что весь западный край пропитан антисемитизмом, явившимся питательной средой для консолидации польской общественности в борьбе с «оевреенными большевиками России». Под слово — синоним: «жид — большевик» попадали практически все красноармейцы.
Таким образом, польское руководство, объединив усилия всякого рода общественных организаций, как правило, некоммунистической и националистической направленности, навербовало волонтеров в армию и сумело провести мобилизацию. Франция в это время помогла Польше оружием и провиантом.
Надвигалась дождливая, затяжная осень, и Ленин, опасаясь ещё одной военной зимы, принял единственно правильное решение в сложившейся ситуации — сосредоточить усилия Красной Армии в борьбе против Врангеля. Нужно отметить, что и поляки в это же время были тоже на пределе своих экономических и военных возможностей…
* * *
Но мне хотелось остановиться на вопиющих фактах бесчеловечности со стороны личного состава польской армии. Вот что писал по этому поводу в своей книге «Советско-польские войны» специалист по истории советско-польских отношений М. Мельтюхов:
