А внизу раздались нестройные крики, звучавшие из-под капюшонов совершенно невнятно. Ей показалось, что кричат нечто вроде «бодай-бодай» и «хрюмпель прочь».
Еще через секунду по ступенчатой боковой трибуне спустился Киалан. Нетрудно было заметить, что он испытывает неловкость, но старательно скрывает свои чувства. Выйдя на поле, он остановился чуть поодаль от взволнованно подпрыгивавших на месте чудовищ.
– Они всегда приглашают для этого самого важного из посетителей, – не слишком понятно объяснил Морил.
– Глаз, глаз, глаз! – снова раздались приглушенные крики. – Глаз на раз!
Киалан кивнул. Потом кто-то из стоявших на ступеньках кинул ему большой коричневый потрепанный мяч. Киалан поймал его, взял в одну руку, повернулся кругом, держа мяч в вытянутой руке, затем метнул его высоко вверх. Вероятно, он рассчитывал запустить мяч в середину толпы, однако то ли тот оказался слишком тяжелым, то ли Киалан плохо рассчитал силы, но мяч упал почти туда же, откуда был брошен. Киалан вовремя увидел это и пустился наутек с такой прытью, словно ему требовалось спасать жизнь.
– Я и не подумаю осуждать его, – заметил Митт.
Толпа чудовищ сомкнулась на месте падения мяча. Все дрались как безумные. Многие орудовали кулаками и ногами. Впрочем, почти сразу же появилось и оружие, которое до того момента, по-видимому, прятали под формой. Замелькали дубинки, кнуты, палки, а по меньшей мере один человек размахивал короткой доской. Казалось, в ближайшие секунды кого-нибудь искалечат или затопчут насмерть. Навис с минуту ошарашенно молчал, а потом выговорил:
– Полагаю, это и есть пресловутый гриттлинг?
– Совершенно верно, – подтвердил Морил.
– Как приятно в конце концов выяснить, – заметил Навис, – что Юг, оказывается, сравнительно мирное место. А я-то, наивный, считал, что все кровопролития происходят южнее перевалов.
– Да, но должны же у этой игры быть какие-то правила! – удивлялся Митт.
– Красные, дави, красные! – кричала часть зрителей, а вторая половина отвечала им: – Желтые, желтые, вперед! – Вероятно, эти люди хорошо понимали, что происходило на поле.
Морил без особой уверенности высказал предположение, что каждый из цветов принадлежит определенной команде, а цель игры заключается в том, чтобы закинуть мяч в специальное место на краю большого двора. Таких мест было много, а участвовали в игре самое меньшее семь команд. На поле то и дело разгорались драки.
– Надеюсь, они не начнут в азарте играть чьей-нибудь оторванной головой вместо мяча, – пробормотал Навис. – Как долго обычно это продолжается и много ли бывает смертельных случаев?
– Не знаю, – честно признался Морил. – Брид ею совершенно не интересуется и никогда не играет.
Бой продолжался, как всем показалось, несколько часов. Несколько часов воплей, столкновений, драк, ожесточенных штурмов и яростных контратак. Довольно скоро Маевен зажмурилась и до самого окончания почти не открывала глаз. После того как кто-то за один только нынешний день дважды покушался на ее жизнь, она не могла выдержать зрелища этой безумной схватки. Ей очень хотелось уйти отсюда, однако, как она сама рассудительно объяснила Морилу, они не могли уехать раньше остальных.
Менестрель тоже сидел с несчастным видом.
– Это напоминает мне о событиях на перевале Фленн, – сказал он.
Зато Митт обнаружил, что без труда узнает в общей свалке Биффу, и вопил вместе с остальными:
– Давай, Биффа! Бей его! Клянусь Амметом, вот это девчонка. Вперед, Биффа! Вперед!
В конце концов мяч, сопровождаемый падающими серыми телами, под аккомпанемент яростных криков оказался в чьей-то голевой зоне.
Вскоре Хильди и Биффа, мокрые и пунцовые, взбежали к ним по ступенькам. За спинами у них болтались синие капюшоны. Во время игры капюшон закрывал всю голову до кончика носа, и игрокам, несомненно, было немыслимо жарко.
– Ну как? – осведомился Навис. – Вы победили?
Хильди надменно выпятила подбородок:
– Разумеется. А ты что, сам не видел?
– Я видел массовые убийства, погром и беспорядки, – парировал Навис. – У вас кто-нибудь был покалечен?
– Конечно нет, ведь Биффа наша фамила, – серьезно ответила Хильди.
– Это было великолепно! – заявил Митт. – Не обращайте на него внимания. Хильди, Йинен передал тебе привет.
Та взглянула на Митта так, будто ей было немыслимо трудно терпеть его присутствие.
– Благодарю, – надменно произнесла она и повернулась к нему спиной.
На лицо Митта снова вернулось то же выражение, какое появилось после недавней встречи с ней. Это не просто боль, а смертельная рана, подумала Маевен, горько жалея, что во время кошмарной игры никто не покалечил эту противную задаваку.
– Отец, – меж тем произнесла Хильди, – я приняла решение. Я намереваюсь стать по-настоящему хорошей законотолковательницей и…
– Превосходное решение, – перебил ее Навис. – И ты пришла к нему недавно? Вероятно, оно осенило тебя во время гриттлинга.
Хильди топнула ногой. Тут Маевен вряд ли могла упрекнуть ее. Навис мог кого хочешь довести до бешенства.
– Знаешь что, я не хочу, чтобы… чтобы ты был таким несерьезным! Ты всегда мешаешь мне хоть что-нибудь сделать, выставляя дурочкой!
– Хильди, давай расставим все на свои места. – Похоже, Навис с трудом сдерживал гнев. – Я никогда не пытался помешать тебе стать законотолковательницей. И сейчас у меня вовсе нет такого намерения.
– Нет, есть! – выкрикнула Хильди. – Если твои дурацкие планы провалятся, то нам нужно будет скрываться, и я никогда не вернусь сюда. Мне придется пожертвовать всеми моими желаниями ради политики, как это со мной было всю жизнь! Никуда я не поеду. Я отказываюсь ехать с тобой! Я остаюсь здесь! – Она резко развернулась и промаршировала вниз по ступеням; при каждом шаге синий капюшон, болтавшийся у нее за спиной, подпрыгивал, будто разделял ее возмущение.
Навис провожал ее взглядом, пока она не исчезла в мельтешащей толпе. Его глаза были сильно прищурены, и он казался злым и несчастным.
– Извините меня, сэр, – застенчиво произнесла Биффа.
Девочка возвышалась над ним, словно скала. Навис подскочил как ужаленный, посмотрел на нее снизу вверх.
– Неужели ничего из моих слов так и не дошло до нее? – спросил он.
– В общем, нет, – признала Биффа. – А вот до меня дошло. И как раз об этом я и хотела с вами побеседовать. Я понимаю, что ей нужно быть где-нибудь подальше отсюда, там, где никакие графы не догадаются ее разыскивать, и я подумала… В общем, если я приглашу ее поехать на каникулы со мной на нашу мельницу, то она согласится. К тому же такого никто не предвидит, ведь мы бедны. Но… но тут есть серьезное затруднение: у меня денег хватит только на одну лошадь.
