– Два раза подряд… – задумчиво протянул Венд. – Госпожа, я должен попросить вас больше не покидать зеленых дорог. Только здесь вы в безопасности.
– Вам удалось раздобыть кубок? – поинтересовался Хестеван.
– Навису удалось. – Морил все еще продолжал переживать, что не смог сам похитить святыню.
– Будьте любезны, покажите его нам, – чрезвычайно вежливо попросил Хестеван, обращаясь к Навису.
Маевен сразу же позабыла о своих переживаниях по поводу Митта. Дело принимало тревожный оборот. Ощущая нервную дрожь, она следила, как Навис неторопливо засунул руку в карман и извлек оттуда предмет, завернутый в шелковый носовой платок. Уже начали сгущаться сумерки, и небо сделалось зеленоватым. Когда носовой платок развернули, на серебре кубка заиграли блики от костра. Навис, не вставая с камня, поклонился Маевен:
– Норет, ваш кубок. – Он протянул кубок Митту, чтобы тот передал его их предводительнице.
Юноша явно не ожидал этого и не слишком ловко принял кубок. На мгновение зеленоватые сумерки и отблески огня затмила яркая, чуть дрожащая голубая вспышка. Раздалось зловещее шипение.
– Ох! – воскликнул Митт. Пока все мигали, восстанавливая зрение, он поспешно накинул на кубок платок и передал его Норет. – Осторожнее, на нем сильные чары.
Маевен взяла сверток. Похоже, дело обстояло хуже, чем в случае с кольцом. Спутники ожидали, что она развернет платок и возьмет кубок. Только это, вероятно, закончится смертью от удара электрическим током. «Но, – сказала себе девочка, сглотнув вставший в горле комок, – если бы меня убило током, то Венд, наверно, упомянул бы об этом еще во дворце. Что ж, рискнем».
– Ну вот, смотрите. Это кубок Адона. – Она развернула платок, крепко взяла его за кривую ножку и подняла пузатую серебряную чашу над головой.
К ее великой радости, ничего не засверкало и не зашипело. Еле-еле различимые в темноте лица пятерых мужчин обратились к кубку. Поразительно, какими темными выглядели руки девочки на фоне кубка. Серебро будто светилось изнутри. Да, так оно и было в самом деле. Кубок наполнялся постепенно усиливавшимся нежно-голубым сиянием. Он светился в сгущавшейся мгле, как синяя лампа, а руки, державшие ножку, просвечивали кроваво-красным. Это было настолько красиво, что на глаза Маевен навернулись слезы.
Все одновременно, как по команде, шумно выдохнули.
– Это тот самый кубок, – первым сказал Венд. – Он узнал вас, как в свое время узнал Адона.
«Что ж, слава Единому!» – подумала Маевен, снова заворачивая кубок в платок.
Под дружелюбный шелест рябин и берез все спали очень хорошо. Но ближе к рассвету, когда журчание ручья из убаюкивающего сделалось раздражающим, а люди принялись вертеться с боку на бок, поскольку невысокая трава больше не защищала их от холода и сырости земли, Митт увидел странный сон. В нем все тесно переплелось, но явственно ощущалась опасность.
Все началось с того, что перед ним открылся лагерь с высоты птичьего полета. Он разглядел кубок, жарко пылавший серебряным светом, а поблизости другое сияние, желтого оттенка. Немного погодя он осознал – желтый свет исходит от золотой статуэтки. Это было очень важно. Митт смотрел сверху и думал, что Норет эта статуя уже не слишком-то и нужна. Он может получить свою долю. Впрочем, главное значение статуи заключалось в чем-то другом. Парень долго ломал голову, пытаясь понять, в чем же именно, пока его внимание не переключилось на зеленые дороги, что протянулись по горам и долам вдали от их ночлега. Он смотрел на дороги, и ему снилось, будто он вернулся в лагерь, спит под своим одеялом и во сне смотрит с высоты на зеленые дороги.
А они раскинулись во всех направлениях, змеясь среди гор, связывая самые удаленные уголки страны. Он мог видеть их все, протянувшиеся от Водяной Горы до Кернсбурга и еще дальше, в Северный Дейл и на Юг. Некоторые зеленые дороги бежали в южном направлении, но обрывались где-то в районе самых высоких горных хребтов. И по ним что-то двигалось, что-то сокрытое и опасное. Что-то, что намеревалось подмять под себя весь Дейлмарк.
Во сне Митту казалось, что он чувствовал бы себя намного лучше, если бы не поведение дорог. Они сходились к нему, лежащему под рябинами. Парень ощущал, как сжимается кольцо опасности. Смутная угроза заставила его вновь сосредоточиться на дорогах. Сейчас те казались серыми под желтоватым лунным светом. Митт присмотрелся к безымянным путешественникам, что брели вдоль них. Многие вышли в путь спозаранку, а может быть, ехали всю ночь. Среди них была и Хильди. Они с Биффой успели далеко уехать по дороге к дымящейся горе и уже приближались к пределам Ансдейла. Киалан тоже преодолел добрую часть пути в Ханнарт. Это усилило чувство опасности. Посмотрев на север, Митт вдруг увидел молодого менестреля, брата Морила. Тот встал затемно после короткого отдыха и спешил в Аденмаут. Вслед за Дагнером также ехало множество всадников. Все они представляли опасность.
Черное пятно опасности легло и на сам лагерь под кудрявыми рябинами.
Впрочем, Митт упрямо игнорировал это пятно и продолжал наблюдать за дорогами. Он видел на них Бессмертных, которые куда-то шли. Простые путники их не узнавали. Они настолько походили на обычных людей, что Митт даже спросил себя: как же ему удалось узнать в них Бессмертных? Но он точно разглядел короля Хэрна. Тот шел строить Кернсбург. При этом король Хэрн выглядел скромным юношей чуть постарше Митта, а может быть, и его ровесником. Парень узнал Маналиабрид, спешащую в изгнание вместе с Адоном и маленьким мальчиком, его сыном. Адон оказался невысоким человеком и имел намного больше сходства с Нависом, чем этого мог ожидать Митт, а Маналиабрид очень походила на Норет. С ними брел и Венд, но он, к немалому удивлению Митта, выглядел почти так же, как и во время их совместного путешествия.
Теперь он точно знал: это сон. И поэтому его не удивляло то, что зеленые дороги уходили в далекое прошлое. Митт изумлялся тому, как они проходят сквозь историю до сегодняшнего дня и того места, где он лежит, окруженный такой серьезной опасностью. Бессмертные пересекали время и пространство и уходили в далекое будущее. Они творили историю, оставаясь незаметными, незримыми путниками бесконечных дорог. Митт напряженно вглядывался в дороги, устремленные к Югу, к самому морю. Он видел сражения и много всего странного. Этот сон мог бы даже понравиться ему, если бы дороги снова и снова не приводили его под рябины, показывая, что Норет опасна.
– Нет, – возразил Митт своему сну. – Опасность может угрожать ей, но она сама не представляет опасности.
А сон продолжал спорить с ним:
– Опасность грозит не Норет. А тебе.
– Ах, брось! – с издевкой воскликнул Митт, обращаясь ко сну. – Если кто и представляет опасность, то это графы.
И в следующее мгновение он проснулся и увидел белый туман и похожие на тени серые деревья. Митта переполняла смесь досады и страха.
Все остальные казались ему возмутительно отдохнувшими.
– Куда мы пойдем дальше, госпожа? – спросил Венд.
