Он отвернулся, стрелой кинулся к выходу, каким-то чудом не посшибав по дороге штабеля катушек, и громко захлопнул за собой дверь.
Совершенно потрясенная, Маевен украдкой взглянула на Митта и Морила. Она очень боялась, что они, как и Венд, будут злиться на нее, но на обоих лицах увидела совершенно искреннее облегчение. Митт даже криво улыбнулся ей, прежде чем обратиться к Кеннорет:
– И часто ваш брат устраивает такое?
Кеннорет хмуро глядела в окно, из которого открывался вид на яблони и скалы, а ее руки тем временем нашли челнок с темно-зеленой ниткой, висевший рядом с ярко-алым, и принялись пропускать его сквозь нити основы. «Совсем как мама, – подумала Маевен, – когда ее что-то расстраивает». Услышав вопрос Митта, Кеннорет вздрогнула и, прежде чем ответить, взглянула вниз, будто хотела узнать, что успели наделать ее руки.
– О-хо-хо… – неожиданно по-крестьянски протянула она. – Вы должны извинить моего брата. Порой ему кажется, что все смертные строят против него козни. Он ведет себя таким образом, если у него на сердце становится очень тяжело. Мне кажется, брат отправился разыскивать настоящую девочку. – Она снова вздохнула. – Я думаю, что вам пора пойти и забрать продукты; они на столе в кухне. Ваши друзья уже заждались.
Хозяйка повернулась к своему станку. Митт и Морил переглянулись, и все трое, неслышно ступая, направились к двери. На столе их дожидались кувшин с молоком, дощечка с большим куском сливочного масла, миска с яйцами и головка сыра. Маевен застыла на месте, пытаясь понять, неужели Венд мог во время своего яростного бегства, невзирая ни на что, приготовить для них еду, но тут же заметила многозначительные взгляды Митта и Морила, стоявших напротив нее по другую сторону стола. «Ну вот, началось!» – подумала она.
Первым заговорил Морил:
– Так кто же вы на самом деле? Вы сказали – менестрель…
– Это фамилия, – объяснила Маевен. – Мой папа говорил, что у нас в роду были менестрели, хотите верьте, хотите нет, но вечером, накануне того дня, когда я попала сюда, он показал мне часть нашего генеалогического древа. Правда, за прошедшие столетия многие сведения утратились, так что я понятия не имею, может быть, мы даже родственники, а может быть, и нет… – Было настолько приятно снова почувствовать себя самою собой, что Маевен могла тараторить без остановки несколько минут. – Хотя моя фамилия Менестрель, петь я почти не умею…
– Насколько далеко в будущем? – перебил ее Морил.
– Что? Ах да. Думаю, лет двести.
Митт и Морил снова переглянулись.
– Большой срок, – заметил Митт. – Раз так, вы должны знать, что тут произойдет. Верно?
– Не очень хорошо, – созналась Маевен. Она была слишком разбита, чтобы сразу понять – ребят прежде всего интересует их собственное будущее. Ей хотелось поразить их рассказами о самолетах, компьютерах и телевидении. – В истории ничего не говорится ни о Бессмертных, ни о зеленых дорогах, ни вообще о чем-нибудь таком, – объяснила она. – Там все больше рассказывают о королях и политиках. Про Норет я не слышала ни слова, зато могу сказать, о ком говорят все историки. Его зовут Амил Великий. Я почти уверена, что его время начнется очень скоро.
– Кто-кто? – переспросил Митт.
– Амил, – вместо Маевен ответил Морил, чуть ли не обвиняющим тоном. – Но ведь это не королевское имя. Это одно из имен Единого.
– А что известно о нем? Расскажите, – потребовал Митт.
Маевен напрягла память:
– Ну… было большое восстание, и Амил Великий получил корону и объединил весь Дейлмарк. Он правил целую вечность, отстроил Кернсбург и очень сильно изменил всю страну.
– Ага, – сказал Митт. Это его устраивало. Ему и Навису оставалось лишь как-то дотянуть до этих событий, и можно было бы послать графа Керила и графиню куда подальше. – И когда же начнется это восстание?
– Дату вспомнить не могу, – призналась Маевен. Это было с ее стороны великой глупостью, если подумать, как часто она слышала ее во дворце. – Но до его начала никак не больше года. Я все это время думала, что буду путешествовать только до тех пор, пока не появится Амил.
– А где он объявится? – Митт должен был знать, куда ему идти.
Маевен еще сильнее напрягла память. Она чувствовала себя глубоко обиженной тем, что стоило ей освободиться от необходимости врать, как ей устроили экзамен по истории. Девочка так и сказала бы об этом, если бы не чувствовала, что находится в долгу перед ребятами. Увы, все, что она помнила, успело перемешаться.
– Думаю, восстание началось на Юге, где-то на побережье… Все-таки мне кажется, что в нем участвовали также Северный Дейл и Водяная Гора. И если я не ошибаюсь, Кернсбург. Да, я почти уверена, что хотя бы один из главных очагов был около Кернсбурга.
– Кернсбург. – Мальчики в очередной раз переглянулись. Маевен видела, что они напряженно размышляют. – Киалан собирался привезти Йинена и встретиться с нами в Кернсбурге, – сообщил Митт Морилу. – Если у него получится.
– Из Киалана, – отозвался Морил, – выйдет хороший король.
– А я поставлю на Йинена, – заявил Митт. – У Киалана, конечно, очень внушительный вид, но зато у Йинена потрясающий характер. – Оба взглянули на Маевен. – Мне кажется, – заключил Митт, – что мы обязаны отправиться туда и передать одному из них кольцо, кубок и меч.
– Да, – согласился Морил. – Думаю, нам нельзя останавливаться. Тем более что Единый собственной персоной заинтересован во всех этих делах. А это точно? Давай вспомни-ка имя короля! – Он хмуро посмотрел на головку белого козьего сыра на столе. – Но я все-таки не понимаю: что же случилось с Норет?
Разговор подошел к той теме, которой Маевен больше всего страшилась. Мальчики пристально рассматривали ее, пытаясь определить те черты, что не соответствовали бы их воспоминаниям о настоящей Норет. Или даже решая, может ли она оказаться убийцей.
– Не знаю. Честно. Когда я попала сюда, она уже исчезла. Я нашла ее лошадь – по крайней мере, я думаю, что это ее лошадь, – бродящей около того самого путеводного камня. Думаю, ее мог похитить кто-нибудь из графов.
Снова Митт и Морил переглянулись.
– Это вполне возможно, – согласился Морил. – Здесь, на Севере, есть один-единственный граф, который не стремится остановить ее, – Лютан.
– Тогда мы поищем ее… потом, – предложил Митт.
Наступила тишина. Ее нарушало лишь негромкое посвистывание большого медного чайника, продолжавшего кипеть на слабом огне. А еще – постукивание ткацкого станка, доносившееся из соседней комнаты. Где-то в глубине сознания Маевен промелькнула мысль о том, что она должна иметь хоть какой-то ответ на этот вопрос.
– Я вспомнила! Когда Венд во дворце морочил мне голову, чтобы отправить сюда, он сам сказал, что Канкредин каким-то образом сумел добраться до Норет.
Они оба так и вскинулись, услышав эти слова.
