– Папа!
Девочка совершенно сбилась со счета своих стремительных набегов на кабинет отца и позабыла, в каком порядке задавала ему вопросы. Каждый раз папа проявлял удивительное терпение. Точно так же вел себя и Навис, если видел, что тебе что-то по-настоящему нужно. А если это связано с тем, что Навис – теперь ей казалось, что так оно и было, – по какой-то неведомой причине испытывал к Норет нечто вроде родственных чувств? Одним из первых вопросов, которые она задала, был:
– На ком был женат герцог Кернсбургский?
Отец задумчиво нахмурился.
– Честно говоря, я не помню имени его первой жены. Но его вторая жена была вдовой лорда Аденмаутского… – Он щелкнул пальцами. – Как же ее звали? А-а-а, вспомнил! Элтруда.
– Спасибо, папа.
Элтруда. Тетя Норет. Пока что все сходится. И она снова принялась вышагивать по галерее.
Во время ее очередного появления в дирекции одна из молодых дам из окружения отца вручила ей сырный рулет и напомнила про обед. У Маевен совершенно не было аппетита. Она взяла рулет с собой в галерею и теперь прохаживалась там, держа его в руке. Девочка так и не прикоснулась к нему до тех пор, пока не увидела Венда, от которого ей пришлось поспешно сбежать в дирекцию. Там быстро проглотила рулет, так как она ужасно не хотела обижать заботливую даму.
– Папа, а за кого Хиль… старшая дочь герцога Кернсбургского вышла замуж?
– Да, ее звали Хильдрида. Но что с тобой? Похоже, это семейство тебя просто очаровало, – улыбнулся папа. – Что-то я совершенно не помню этого. Конечно, она была замужем, ведь ее потомки до сих пор являются наместниками Святых островов, но… Не скажу, чтобы Хильдрида проводила на островах так уж много времени. Амил бывал там куда чаще! Что уж говорить о брате Хильдриды, Йинене, который создавал там наш флот! Ты знаешь, что именно благодаря ему Дейлмарк стал великой морской державой? Йинен испытывал там первые пароходы.
«Будь благословен папа и его лекции!» – подумала Маевен. Имея с ним дело, всегда получаешь вдвое больше ответов, чем задаешь вопросов, однако порой во время своих посещений девочка слышала совсем не то, что ожидала. Так получилось и с лекцией, которую папа прочитал ей, когда она спросила, кто такой был Хобин.
– Ты имеешь в виду Кровавого Хобина из Холанда? Этот человек организовал восстание на Юге в начале правления Амила. Подобно очень многим революционерам, он полностью утратил контроль над ситуацией… – Дальше Маевен мало что уловила, потому что весь этот рассказ относился к одному только Хобину, и ни слова об Амиле.
Но бывало и так, что она не получала почти ничего, а то и вовсе ничего, как в тот раз, когда поинтересовалась:
– Папа, а Морил-менестрель? В истории что-нибудь говорится о нем?
– Нет, – ответил отец. – Я никогда не слышал этого имени.
– А Хестеван-менестрель?
– И такого я тоже не знаю. Ты не должна забывать, что во время царствования Амила все менялось очень быстро. Когда он состарился, сословие странствующих менестрелей уже почти отошло в область преданий.
Бедный Морил…
А прилетев наверх в следующий раз, Маевен спросила:
– Папа, а граф Керил Ханнартский… он что, на самом деле причинил много неприятностей Амилу Великому?
– Ты, наверно, решила писать исторический роман или затеяла что-нибудь в этом роде? – осведомился папа, вскинув брови и сделавшись почти точным портретом Нависа. – Кто-кто, а я, конечно, и не подумаю хоть чем-то помешать такому предприятию. Но только, пожалуйста, постарайся соблюдать точность в главных деталях. Граф Керил поддержал Амила, как и большинство аристократов Севера, но, кажется, никогда не пользовался особым доверием со стороны короля. Именно к этому периоду историки обычно относят начало упадка Ханнарта.
– Спасибо.
Ага, значит, история говорит о Кериле только как о политическом деятеле, допустившем какие-то непонятные ошибки. В некотором смысле так оно и было, но, с другой стороны, совершенно неверно.
Маевен шла по галерее, напряженно размышляя. Она чувствовала себя донельзя усталой. И немудрено – этот день тянулся в самом буквальном смысле двести лет! Впрочем, у нее вполне хватит сил торчать здесь и дальше в тревожном ожидании Канкредина. Но страдание не позволяло ей оставаться на одном месте. Покинув галерею, она ходила теперь по самым дальним закоулкам и к середине дня обошла уже почти весь дворец.
И как раз в это время громкоговорители, установленные во всех помещениях, пробудились от спячки и чуть слышно зашуршали. Вот оно, началось! Маевен застыла на месте в коридоре, соединявшем две парадные спальни.
– Внимание. Прошу внимания, – звучал голос майора Алксена. – Мы получили сообщение о том, что во дворце заложена бомба. Повторяю. Мы получили сообщение о том, что где-то в помещениях или на территории дворца заложена бомба. Мы вынуждены просить всех находящихся во дворце как можно быстрее, но сохраняя при этом спокойствие, покинуть территорию дворца. Это относится к посетителям, а также ко всем сотрудникам. Пожалуйста, как можно быстрее покиньте дворец и прилегающую к нему территорию. Все передние, задние, боковые двери и ворота уже открыты. Просим вас пользоваться ближайшими выходами. Не предпринимайте попыток вернуться в музей до тех пор, пока бомба не будет обезврежена. Внимание. Прошу внимания…
По-видимому, сообщение записали на магнитофон, так как оно повторялось снова и снова без единого изменения.
Дворец наполнился мягким топотом сотен ног – это люди поспешно отправились через анфилады комнат и вниз по лестницам к дверям. Наверно, папа и его красавицы-помощницы сейчас тоже шли к выходу. Маевен решила, что это следует выяснить. Ноги сами собой вынесли ее на знакомую лестницу, ведущую к служебным помещениям, но туда нельзя было пройти, так как по ступеням плотным потоком спускались сотрудники.
– Твой папа, милочка? – ответил кто-то, едва замедлив шаг. – Директор Менестрель спустился в службу безопасности. Он, скорее всего, останется там, пока не приедет команда разминирования. Пойдем с нами.
Маевен отступила в галерею, укрылась за дверью и дождалась, пока лестница не обезлюдела. Папа не был в безопасности, но тут она ничего не могла поделать. Девочка медленно пошла вниз. К счастью, дворец был уже пуст. Таким безлюдным она еще ни разу его не видела. Маевен переходила от окна к окну, затем спускалась на очередной этаж. Служащие и посетители торопливо удалялись через сады позади дворца и через большой двор спереди. Пока все не покинут дворец, ничего не случится. Она была абсолютно уверена в этом. Канкредин явился за ней. Возможно, он в придачу уничтожит и дворец, желая запоздало отомстить Митту, но не станет взрывать всех туристов. Колдун ценил власть, а власть над мертвецами не принесет ему никакого удовольствия.
Она продолжала спускаться, совершая круг по каждому этажу. Теперь Маевен оказалась на этаже, опоясанном крытой галереей. Вместо окон здесь были большие стеклянные двери. Девочка вышла на широкую галерею. Крышу поддерживали изящные колонны. Она перегнулась через парапет: иначе невозможно разглядеть двор. Там все еще кишел народ, выплескивавшийся из дворца и уходящий через высокую арку, ворота в которой были распахнуты настежь. Когда же Маевен перегнулась через парапет этажом ниже, во дворе уже никого не осталось. Все было спокойно и пусто… Нет, не пусто!
