Онлайн книга «Найти себя»
– Во-первых, правильно говорить ни сном ни духом,– поправил я нарочито тихо – пусть лучше напряжет слух, а не глотку, а то вон стрельцы уже начинают коситься в нашу сторону.– Во-вторых, если ты о посольстве на Кавказ, то, кроме слов царевича о том, что оно поехало за невестой для него, я и правда ничего не знаю. Тебе же об этом не говорил, поскольку ты вроде бы влюблен не в Федора, а потому... – При чем тут царевич? – буркнул Квентин и с подозрением уставился на меня.– А что, ты и вправду больше ничего не ведаешь? Так-так. Кажется, начал успокаиваться. Вон и глаголы уже правильно спрягает. Теперь можно поговорить. Я еще раз припомнил содержание наших последних бесед с царевичем – сплошная философия и, не найдя никакого криминала, искренне заявил: – Ей-богу. А хочешь, перекрещусь? – И уже стал осматриваться, на какой храм мне это лучше сделать. – Они православные,– возразил Квентин, пренебрежительно махнув рукой на огромные купола Архангельского и Успенского соборов. – Бог один,– назидательно заметил я, но возражать не стал.– Ладно, обойдемся без креста. Только ты скажи толком, что приключилось. – Царь послать посольство не токмо за невеста, но и за жених,– мрачно произнес Квентин, и губы его мелко-мелко задрожали.– За жених для принцесса. Вот, значит, как. Хотя чего я – этого и следовало ожидать. Не сидеть же девке в вековухах, особенно такой сдобной. «Эх ты, бедолага»,– сочувственно вздохнул я, глядя на Квентина. Произнести это вслух я не рискнул – парень и без того убит горем. И как его успокоить? Но Квентин оказался крепок духом. Шмыгнув носом и вытерев рукавом кафтана слезы, он тут же гордо сообщил мне, что, узнав об этом, сразу сообразил, что нужно предпринять, и немедля пошел к царю, которому честно объявил: мол, не надо искать жениха где-то в далеких горах, когда он проживает совсем рядом со своей будущей невестой. А что до родословной, то он хоть и не является князем и потомком королей, как некоторые – последовал надменный взгляд в мою сторону,– но его предки не менее славны, ибо нет в Шотландии более именитого рода, нежели Дуглас. – Ишь ты! Силен, парень! – невольно восхитился я таким нахальством.– И что, прямо вот так все и выпалил? – Прямо так,– кивнул Квентин.– А что еще я мог поделать? Тебя рядом нет, я остался перстом одним. Вот и... Да уж, от чего от чего, но от избытка скромности умереть тебе не суждено. И главное, ухитрился еще в крайние меня записать. Так и сквозит в подстрочнике невысказанная вслух обида за то, что я бросил его на произвол судьбы, да еще в такой неподходящий момент. А если разобраться и вникнуть? Хотя чего уж тут, поздно. После драки умные люди не кулаками машут, а синяки считают да раны зализывают. Впрочем, тут эти синяки такие здоровые, что скорее язык сотрешь, чем... Ладно, проехали. – И чем ваша приватная беседа закончилась? – спросил я исключительно ради проформы, будучи убежден, что правды Годунов шотландцу так и не сказал, отделавшись какими-нибудь пустыми фразами. – Он сказал, что раз так, то ни о каком женихе не может быть и речи и он все немедля отменит,– гордо заявил Квентин и, счастливо улыбаясь, продолжил: – И еще сказал, что ему надо немного времени, дабы его послы в Англию к моему отцу королю Якову, уже снаряженные в дорогу, все разузнали доподлинно про моих пращуров. А потом он спросил, готов ли я принять православие, ибо мужем его Ксении непременно должен быть единоверец. – А ты? – Я сказал, что готов нынче же лечь в корыто,– беззаботно махнул рукой Квентин. – В купель,– поправил я его. – Да, так,– согласился шотландец.– Ты прямо как царь. Он тоже мне сказал, что правильно говорить «купель», а я ответил, что ради любви к прекрасной Ксении могу ныне же нырнуть даже в прорубь. Тогда он спросил, почему я считаю ее прекрасной и не видел ли я ее. Я затаил дыхание. Если этот обалдуй и тут ухитрился ляпнуть лишнего, то... – Я честно сказал, что не видел, но сердцем чувствую, что она прекрасна,– продолжал Квентин, и я перевел дыхание – кажется, пронесло. Впрочем, сам шотландец так и не понял, как ему повезло, что он ответил правдиво. – И еще я сказал, что слухами о красоте его дочери наполнена вся русская земля, и я не раз видел ее в своих сновидениях, и в них она тоже прекрасна, а сновидения нам посылает бог, поэтому они не могут быть ложью, и еще я... – Стоп,– оборвал я его. Кажется, парень разошелся не на шутку, а я совсем забыл, что меня ждет аж целый царевич, да и вообще опаздывать – свинство, и неважно к кому. – Остальное доскажешь вечером у меня в тереме.– И хотел было бежать, но, завидев, что Квентин чего-то мнется, жмется и колеблется – наверное, вспомнил учиненный им шум и грохот в последний день перед уходом, а теперь стесняется,– тормознулся на секунду, чтоб успокоить человека, и небрежно махнул рукой.– Да ладно тебе. Все давно забыли твой прощальный концерт.– А на всякий случай подкинул дополнительный соблазн: – Как раз сегодня Марья Петровна обещала пирогов напечь, с капустой и яйцами. А уж вкуснющие... Должен прийти. Это его любимое лакомство. Плохо только, что на самом деле она ничего не обещала. Ну и ладно. Тогда я уговорю ее вместо них испечь по-быстрому... Додумать не успел, столкнувшись с царевичем еще на лестнице. Вид у Федора был встревоженный донельзя, но, приметив меня, он сразу расцвел. – А я уж и к батюшке хаживал – вдруг ты у него. А опосля хотел было к тебе на подворье гонца заслать,– с легкой укоризной в голосе протянул он.– Помыслил, уж не случилось ли чего – ведь доселе ты отродясь не запаздывал. – Тсс,– заговорщицки прошептал я.– Квентин...– И таинственно подмигнул. – А что с ним? – тоже понизив голос до шепота, спросил Федор. Так и есть – сработало. Вон как глаза округлились. Вообще, тут, в Средневековье, как я понял, с юношами, толком не вышедшими из подросткового возраста, запросто срабатывают разные примитивные штучки, которые в моем родном веке действуют на детей, не перешагнувших десятилетний порог. Проверено раз пять и всегда с неизменно положительным результатом. Злоупотреблять этим не стоит, но когда такой случай, как сейчас... – Все после занятий,– прошипел я, тревожно огляделся по сторонам, после чего, облегченно вздохнув, принялся подниматься по лестнице. Царевич потопал следом. Лица его я не видел, но убежден – он тоже несколько раз оглянулся, хотя сам не понимал зачем. Ну и ладно. Усевшись на стул с высокой резной спинкой – иноземцам у нас почет, царским учителям тем более, я украдкой покосился на решетку. Ну да, вон он, любопытный глаз в третьей дырочке слева пятый ряд сверху, на месте. Ох, Ксюша, Ксюша, юбочка из плюша, а сарафан из атласа... |