Есть твердолобые вокруг и внутри —
зорче и в оба, чекист, смотри!
Мы стоим с врагом о скулу скула,
и смерть стоит, ожидая жатвы.
ГПУ — это нашей диктатуры кулак сжатый…
Горожанин, смущенный и взволнованный, стоя слушал друга.
— Нет, — тихо возразил чекист, — это, пожалуй, будет неточно. Не только мне, но всем солдатам Дзержинского».
Стихотворение «Солдаты Дзержинского», прочитанное в Харькове, было, что называется, первым черновым вариантом. В дальнейшем поэт тщательно его доработал и добавил ряд строф.
«В ЯЛТЕ С ГОРОЖАНИНЫМ…»
«Живу я в Ялте с Горожаниным, с ним в большинстве случаев разъездываю», — сообщал Маяковский в одном из своих писем в Москву в начале августа 1927 года. Как и было оговорено ранее, Маяковский и Горожанин проводили свой летний отпуск вместе. Живя в Ялте в той же самой гостинице, где, но преданию, Н.А. Некрасов закончил поэму «Кому на Руси жить хорошо», Маяковский завершал поэму «Хорошо!». Горожанин не спеша обдумывал план своей новой книги об Анатоле Франсе.
Как-то вечером в первые дни отпуска Валерий Михайлович предложил Маяковскому написать совместный киносценарий «Инженер д'Арси» («Борьба за нефть») — об истории захвата персидской нефти Англией. У Горожанина накопились интереснейшие материалы по данному вопросу. Маяковский с большой охотой согласился с этим предложением. Друзья подписали договор с ялтинской фабрикой «Всеукраинское фотокиноуправление» и дружно принялись за работу. Уже 25 августа 1927 года сценарий был сдан художественному совету фабрики.
Однажды в номер гостиницы, где жили поэт и чекист, неожиданно пришел фотограф. Оп запечатлел Маяковского и Горожанина в том виде, в котором они находились в утренние часы. Наголо бритый Маяковский — в свободной мягкой пижаме, а рядом с ним Горожанин — в рубахе с отложным воротничком.
Эта фотография является украшением начальной экспозиции Зала истории внешней разведки и всегда вызывает живой интерес у посетителей.
21 июля 1928 года поэт направил телеграмму другу: «Дорогой Валерий Михайлович. Выезжаю в Севастополь двадцать третьего. Если ваш отпуск совпадает, хорошо поездить вместе. Обеспечиваю боржомом, стихами, изысканной дружбой. Встречайте. Привет Берте Яковлевне, друзьям. Маяковский».
ФИНАЛ
О смерти поэта Горожанину сообщил руководитель Харьковского ОПТУ. Валерия Михаиловича никогда не видели плачущим, но здесь он не выдержал.
В Москву на похороны Горожанин вылетел попутным самолетом. Когда возвратился, харьковские чекисты настойчиво попросили Валерия Михайловича рассказать о случившемся с Маяковским. В клубе имени Дзержинского собрались все свободные от работы чекисты.
— Владимир Владимирович Маяковский был надежным другом настоящих солдат Дзержинского, непревзойденным певцом нашего народа и бойцом ленинской партии, — с этих слов начал свой рассказ В.М. Горожанин. — Своим он был и будет для каждого честного советского человека…
Свое выступление Горожанин не смог закончить. Ушел со сцены в слезах. В дальнейшем, что бы Валерий Михайлович ни вспоминал из своей жизни, он все связывал с именем Маяковского. «Используя свое служебное положение», он активно участвовал в увековечении памяти поэта.
В мае 1930 года Горожанин был откомандирован на работу в центральный аппарат ОПТУ СССР. Занимал должность заместителя начальника секретно-политического отдела ОПТУ.
В 1933 году Горожанина переводят на руководящую работу во внешнюю разведку. Вскоре он становится заместителем начальника внешней разведки. Ему присваивается специальное звание старшего майора госбезопасности (генерал-майор).
С февраля 1937 года В.М. Горожанин — заместитель начальника Особого отдела НКВД СССР.
Награжден двумя орденами Красного Знамени и двумя нагрудными знаками «Почетный работник ВЧК — ОПТУ».
19 августа 1937 года Валерий Михайлович Горожанин был арестован по делу «о заговоре в НКВД УССР». 29 августа 1938 года осужден Военной коллегией Верховного суда СССР за участие в антисоветской подрывной деятельности, приговорен к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян.
27 июля 1957 года определением ВК ВС СССР приговор отменен и дело прекращено за отсутствием состава преступления.
СОЛДАТЫ ДЗЕРЖИНСКОГО
Владимир Маяковский
Тебе, поэт,
тебе, певун,
какое дело
тебе
до ГПУ?! Железу —
незачем
комплименты лестные. Тебя
нельзя
ни славить
и ни вымести. Простыми словами
говорю —
о железной
необходимости. Крепче держись-ка! Не съесть
врагу. Солдаты
Дзержинского Союз
берегут. Врага вокруг республики рыскают. Не к месту слабость
и разнеженность весенняя. Будут
битвы
громче,
чем крымское
землетрясение. Есть твердолобые вокруг
и внутри —
зорче
и в оба, чекист,
смотри! Мы стоим
с врагом
о скулу скула, и смерть стоит,
ожидает жатвы. ГПУ —
это нашей диктатуры кулак сжатый.
Храни пути и речки, кровь
и кров, бери врага,
секретчики, икрой,
КРО!
[1927]
Глава 4.
«НЕПРОФИЛЬНАЯ» ФОТОГРАФИЯ
В экспозиции Зала истории внешней разведки, находящейся в штаб-квартире Службы внешней разведки России в московском микрорайоне Ясенево и посвященной деятельности разведки в предвоенные годы, внимание посетителей часто привлекает вроде бы «непрофильная» фотография, относящаяся к октябрю 1932 года. На палубе ледокольного парохода «Александр Сибиряков», прибывшего в японский порт Иокогаму, с гордостью смотрят в объектив фотоаппарата два советских ученых — профессор Владимир Юльевич Визе и академик Отто Юльевич Шмидт. Рядом с ними — знаменитый покоритель Арктики, капитан ледокола Владимир Иванович Воронин. На втором плане — генеральный консул СССР в Японии, он же видный советский разведчик Владимир Павлович Алексеев-Железняков.
СУДЬБА ЧЕКИСТА
Судьба чекиста Алексеева (после работы за границей под фамилией Железняков — Алексеева-Железнякова) оказалась достаточно сложной и изменчивой, как и судьбы других основных героев нашего повествования, объединенных едиными именем и фамилией — замечательного русского исследователя Арктики Александра Михайловича Сибирякова и ледокольного парохода, названного его именем.
Владимир Алексеев родился в 1900 году. С 1920 года он начал служить в Гомельской губернской ЧК, а уже через год 21-летний чекист был назначен заместителем ее председателя. В 1922 году Алексеева командируют в Башкирию, где возникла критическая ситуация, связанная с серьезными разногласиями между руководством местной ЧК и национальными башкирскими лидерами, повлекшими за собой вспышки буржуазного национализма среди башкир и обострение национальной розни между башкирами и татарами.
