Она знала: ее братья сочли бы, что это к добру. В обычных обстоятельствах Ребекка без долгих размышлений согласилась бы с ними, потому что знания Эрика о вампирах были опасны. Возможно даже, что он специально узнавал о Древних и что его прислали из Европы их отыскать. Вполне вероятно, отец направил на поиски в Новый Свет своих шпионов, намереваясь оставить честь убийства себе.
Следовательно, если Эрик геройски погиб в бою с «мятежниками», она должна радоваться, что ей не придется утруждаться и самой его убивать. Но все же, когда Ребекка думала о том, что Эрик Моке, возможно, мертв, у нее перехватывало горло. Она продолжала представлять себе его сильные руки, смеющиеся глаза и не могла поверить, что он желал ей зла. Сердце вампирессы твердило, что, если бы она спросила у Эрика об этой загадочной комнате, тот мог бы все объяснить. Ей ясно виделось это неслучившееся событие, и вселенная казалась невероятно жестокой, потому что вот так просто забрала у нее Эрика.
А кроме того, ей нужно было узнать, действительно ли в Париже у него осталась жена.
В поисках информации она рискнула выйти из своей палатки. Перед ней открылась мрачная картина, сопровождаемая соблазнительным, головокружительным запахом крови. В результате сражения пострадали в основном отдаленные участки лагеря, но им был нанесен колоссальный ущерб. Палатки снесли, растоптали и сожгли. От здания тюрьмы не осталось ничего, кроме пепла. По подсчетам Ребекки, погибло не так много солдат, но несколько десятков были ранены, и некоторые из них могли умереть. Мысли об этом разожгли ее аппетит. С тех пор как она кормилась, прошло уже несколько дней – почти неделя. Ребекка знала, что ей следовало выпить досуха и жену человека в повозке, и пожалела, что сейчас находится под надзором. Она почти не могла сдерживать свои грозящие вырасти клыки.
Ребекка сознавала, что в импровизированном лазарете наверняка будет еще хуже, но только там можно было получить ответы на все вопросы. Если Эрик жив, он там, и, если он при смерти, у нее может не оказаться другого шанса.
Внутри палатки-лазарета было жарко, душно и гадко. Кровь была везде, ее запах смешивался с вонью других телесных выделений, так что Ребекка сама не понимала, что она испытывает – жажду или тошноту. Однако, когда она увидела свежие кровоточащие раны, жажда победила.
Поднеся ко рту надушенный платок, Ребекка принялась искать Эрика. Обнаружить и узнать здесь одного конкретного человека оказалось на удивление трудно, все вокруг слилось в единую извивающуюся массу страдающей от боли плоти. Тут жаловались, и кричали, и молились, и смеялись, и никто не походил на тех солдат, которых Ребекка встречала прежде, хотя каждого из раненых она видела хотя бы раз.
Она узнала главного врача, плотного коротко-стриженого мужчину, больше похожего на мясника. Он выглядел озабоченным и раздраженным, а его нижняя челюсть была выдвинута вперед в мрачной решимости. Окликнув его, Ребекка попросила о помощи, но он то ли не услышал, то ли предпочел сделать вид, что не слышит. Она еще несколько мгновений наблюдала, как врач переходит от пациента к пациенту, отдавая резкие распоряжения своим помощникам и устало глядя на раны, а не на лица раненых.
Ребекка предположила, что Эрика, возможно, поместили отдельно от нижних чинов, в каком-нибудь отдельном закутке. Некоторые части длинной-длинной палатки были выгорожены занавесками, но озабоченные люди с покрасневшими глазами и окровавленными руками гнали ее прочь, стоило ей туда приблизиться. Казалось, ни у кого нет времени, чтобы успокоить ее или хотя бы ответить на вопросы, но, во всяком случае, до того, что она там находится, дела тоже никому не было.
В конце концов она нашла Эрика в отдельном углу. Он дышал, и на миг она почувствовала, как от необъяснимого облегчения на нее накатила слабость. Она не могла позволить себе даже задуматься о том, как сильно ей хотелось обнаружить капитана живым.
Теплые ореховые глаза Эрика были расфокусированы, на лбу – грязная с виду повязка.
– Марион, – прошептал он, когда Ребекка подошла к его койке. – Enfin, mon ange.
[1]
Услышав эти слова, Ребекка отпрянула. Значит, женщина с портрета на медальоне все-таки его жена. На губах Эрика заиграла умиротворенная улыбка. Мысль о том, что он принял Ребекку за другую женщину, заостренным колом впилась в сердце.
– Je ne suis pas ta femme,
[2]
– холодно сказала она, на шаг отступая от его постели.
Зрачки Эрика поплыли, но потом его взгляд сфокусировался.
– Да, – согласился он хрипло, – не моя Марион. Вы – ангел совершенно иного типа. Я рад, что вы сейчас здесь, со мной.
Разум Ребекки попытался отнестись к его словам скептически, но капитан, казалось, пребывал в помраченном сознании и был слишком слаб, чтобы намеренно лгать.
Кроме того, он считал ее ангелом. Конечно, в этом была ирония, но все равно комплимент такого рода не мог не запасть в душу женщины. Это также означало, что он так сильно ранен, что помышляет о смерти. Это напугало ее, и страх заставил спросить:
– У вас серьезная рана? – Она почти боялась узнать ответ.
– Царапина, – заявил он со всем достоинством, на которое оказался способен. – На самом деле, может, несколько царапин, несколько синяков и шишек, ну и еще лошадь лягнула очень неприятно, – он улыбнулся, очевидно порицая себя, и это выглядело очень мило. – Я хочу сказать, что поправлюсь. Врачи дали мне опий, но я думаю, что несколько минут вашего присутствия помогли мне куда больше, чем все их мастерство.
Поколебавшись мгновение, Ребекка обнаружила поблизости табуретку и подтянула ее к постели капитана.
– Тогда расскажите мне об этом своем ангеле, о Марион, – попросила она, взяв его руку в свои. Если ее общество как бальзам для Эрика, значит, она не уйдет. К тому же расспросы о жене могут оказаться лучшим способом выведать остальные тайны, например тайну пугающе большой коллекции оккультных предметов.
Повернув голову, чтобы встретиться взглядом с Ребеккой, Эрик поморщился от боли.
– Ваши волосы немного темнее, но вы были очень похожи на нее, когда стояли там, – медленно начал объяснять он. – Я подумал, она явилась забрать меня.
– Обратно во Францию? – спросила Ребекка, не уверенная, что правильно поняла смысл его слов. Люди такие хрупкие, такие непрочные. Достаточно нескольких рассвирепевших оборотней, чтобы грозный командир этих солдат едва мог говорить связно. Раньше она никогда особенно не задумывалась об уязвимости Эрика и сейчас поняла, что эта самая уязвимость сильно ее огорчает. Ребекка попыталась выбросить эти мысли из головы и общаться с капитаном так, будто тот вовсе не лежит на больничной койке. – Она ждет вас там?
Губы Эрика искривила горькая улыбка.
– Не думаю, что она ждет меня хоть где-нибудь, – тихо сказал он. – Я многое изучал и исследовал и теперь верю, что со смертью для нее наступил конец всему. Она погибла в результате бессмысленного, нелепого несчастного случая, который никак не должен был произойти, – ломовая лошадь понесла и сбила ее. И за один ничтожный миг она перешла от бытия к небытию. Казалось невозможным, чтобы она, которая была так полна жизни, вдруг угасла. Прежде я никогда не верил, что мир может в мгновение ока навсегда нас разлучить.
