Мелодия окончилась, и танцоры остановились. Вивианн привстала на цыпочки и приблизила лицо к его лицу так, что он мог при желании укусить ее губу.
– О, как раз бежит, – шепнула она, и ее озорная улыбка затмила все в этой блистающей бальной зале. Потянувшись, она длинным пальцем коснулась уголка его рта. Он повернулся, чтобы поцеловать этот палец, чтобы пожрать его, но она отстранилась, выскользнула из его рук, и Клаус заметил, что кончик ее пальца стал красным. Капля крови служанки, о которой он успел позабыть: должно быть, она все время была там.
А Вивианн уже прошла полпути через бальную залу. К тому времени, как Клаус решил последовать за ней, праздничные рога заиграли туш. Раздосадованный, он ждал, нетерпеливо, но полный уверенности, что у него будет возможность перехватить ее в более приватной обстановке.
– Дамы и господа, многоуважаемые гости! – Голос разносился колокольным звоном, заглушая разговоры. – Для меня огромное удовольствие приветствовать вас по очень счастливому поводу. Сегодня я имею честь сообщить вам о помолвке Арманда Наварро и Вивианн Леше.
Вивианн подошла к оборотню, с которым Клаус видел ее раньше, и взяла его под руку так, словно они никогда не были врозь. Оборотень поднял вторую, свободную белую руку и помахал собравшимся, сияя лучезарной улыбкой.
Бальная зала взорвалась неистовыми аплодисментами и криками, но Клаус остался безучастен. Внезапно этот званый вечер обрел для него смысл. Здесь не только праздновали окончание войны, но и скрепляли мир брачными узами. Семья Наварро относилась к элите новоорлеанских оборотней, и если один из них с общего согласия женится на ведьме, значит, невеста наверняка девушка необыкновенная. А Элайджа утаил это от своего единоутробного брата, не будучи уверенным, что тот ни во что не вмешается.
Но кто-то должен вмешаться. Клаус чувствовал себя в гораздо большей безопасности, когда его враги ненавидели друг друга по меньшей мере так же сильно, как и его самого.
Кроме того, Вивианн была слишком хороша, чтобы достаться оборотню.
– Она не для тебя, Никлаус, – отрезала Ребекка, возникая у его локтя. – Для того чтобы заключить этот союз, потребовалось целое поколение. Вмешательство абсолютно исключено, так что просто забудь о ее существовании.
Клаус смотрел, как Вивианн танцует со своим женихом. Маленькая фигурка девушки грациозно порхала над полом, юбка белым сполохом повторяла все ее движения на миг позже. Он ничего не ответил Ребекке – в этом не было нужды. Они оба знали, что ее предостережение слишком запоздало.
Глава 2
Элайджа
Бальная зала вокруг Элайджи гудела от разговоров, многие танцевали, но, несмотря на все это, он не мог перестать выискивать признаки приближения беды. Это позволяло ему лучше владеть ситуацией, быть быстрее и находчивее, чем кто бы то ни было. Стоя в относительно спокойном темном уголке, он приглядывался ко всем пьянчугам, ко всем дамам без кавалеров, к шептунам и аутсайдерам. И конечно, стоило ему перевести взгляд туда, где кружились пары, как он понял, что все это время смотрел не туда. Беда находилась в самом эпицентре праздника и танцевала с будущей невестой. Белокурая голова беды склонилась к самым губам девушки, беда слушала, улыбалась, что-то говорила. Зачем ему вообще было утруждать себя наблюдением за кем-либо, кроме Клауса?
Ошибся ли он, оставив импульсивного младшего брата в неведении относительно условий, на которых оборотни заключили мир с ведьмами? Эта заклятая вражда, как и любая другая, должна закончиться свадьбой, браком между представителями обоих семейств, и Элайджа пообещал, что вампиры не станут вмешиваться. Он думал, что способ удержать Клауса в узде прост – достаточно будет всего лишь не привлекать внимания последнего к Вивианн и ее нареченному, ведь у братца, кажется, прямо-таки противоестественное влечение ко всему, что ему не принадлежит. Но этот план с треском провалился.
У Вивианн Леше, которая была потомком одновременно обоих кланов (что случалось чрезвычайно редко), была своя миссия. Хрупкий мир между наделенными сверхъестественными способностями горожанами зависел исключительно от предстоящего замужества этой молодой женщины, а сами Микаэльсоны зависели от этого мира. Ребекка страстно и убедительно доказывала, что рассказать Клаусу о юной красавице, которая не может ему принадлежать, – значит гарантированно сподвигнуть того на попытку ее соблазнить, но, как выяснилось, не рассказать ни на грош не помогло.
– Ты это видишь? – вздохнула Ребекка, огибая колонну, чтобы присоединиться в темноте к старшему из братьев. – На него вполне можно положиться, когда требуется найти способ оказаться в самой гуще событий, даже не зная, что, собственно, происходит.
– Мы должны сейчас же обо всем ему рассказать, – зарычал уверенный в их ошибке Элайджа. – Если он сам все узнает, будет вести себя еще хуже.
– Разве он когда-либо вел себя лучше, чтобы его поведение могло ухудшиться? – Ребекка, очевидно, сочла эти слова достойным финалом разговора и вернулась к танцующим, метя подолом платья натертый паркет. Она частенько давала понять, что способа приструнить Клауса просто не существует, но Элайджа не прекращал попыток. Так долго, почти тысячу лет, они умудрились не расставаться и выжить. Будущего не втроем для них не существовало.
Элайджа попытался жестом привлечь внимание Клауса, но это удалось ему лишь на секунду, а потом взгляд младшего брата вернулся к полуведьме. Интересно, о чем они разговаривают, подумал Элайджа, хотя почему-то не сомневался, что речь идет о нареченном женихе девушки.
Вмешаться сейчас было бы слишком беспардонно. Оставалось лишь наблюдать, как Вивианн оставила Клауса под звуки запевших труб, чтобы присоединиться к будущему мужу. По яркому румянцу на ее щеках Элайджа безошибочно догадался, что она флиртовала с Клаусом. Учитывая, что Клаус, вероятно, намерен использовать ее в пищу, Элайдже было сложно испытывать недобрые чувства, но, похоже, не только за его братом нужен глаз да глаз.
– Я так понимаю, вы договорились с ведьмами, что останетесь в Новом Орлеане, – загудело у него над ухом. – Как по мне, так гнать вас надо обратно в Сент-Луис.
Соломон Наварро был из тех, кто не скрывал свою истинную природу, да и не мог бы скрыть даже при желании. Огромный здоровяк с уродливыми шрамами на правой стороне лица, он скорее походил на притворившегося человеком волка, чем наоборот. Иллюзию победы цивилизованности над дикостью не помог создать даже его безукоризненный наряд.
– Мои поздравления с помолвкой сына, – вежливо отозвался Элайджа, изо всех сил сопротивляясь желанию показать клыки здоровенному злющему мужлану. – Вы, должно быть, очень горды.
Элайджа чувствовал, что очень важно показаться тут и засвидетельствовать свое почтение могущественным местным кланам, несмотря даже на тот факт, что и он, и его брат с сестрой пробрались сюда без приглашения, тайком. Но, возможно, он недооценил напряженность, возникшую в результате этой счастливой возможности.
