Что ж, повезло ему, подумал Клаус. Элайджа вступил в бой со всеми оборотнями Нового Орлеана. Клаус осознал, что брат, должно быть, прервал празднование первого превращения Вивианн и по известным лишь ему причинам решил сразиться с волками. Вопреки дерзкой уверенности Арманда в том, что Элайджа не выжил, Клаус совершенно точно знал: яд вервольфов не может убить Древнего, и на мгновение ощутил гордость за своего брата-дегенерата.
Не колеблясь больше, он занес кулак и ударил Арманда прямо в нос. Горячая алая кровь оборотня брызнула во все стороны. На мгновение Арманд застыл в удивлении, потом его глаза сделались желтыми, и он нанес ответный удар. Клаус услышал треск – по милости противника он сперва врезался в напольные часы, а потом в низкий столик. Теперь, чтобы снова появиться в «Южном местечке», Клаусу придется заплатить не только за виски и услуги брюнеточки. Нет, с него возьмут куда больше, и это еще сильнее разозлило его.
Он двинул Арманду коленом в живот. Тот, ахнув, задохнулся, и Клаус поспешил воспользоваться полученным преимуществом. Сделав обманное движение, он схватил ножку только что сломанного кофейного столика и обрушил ее на голову оборотня. Тот на миг оторопел от удара, а вот Клаус времени не терял. Действуя и руками, и ногами одновременно, он швырнул противника в стену, которая издала сухой треск, когда вервольф в нее врезался.
Арманд тяжело грохнулся на пол, однако каким-то образом сумел совладать со своими длинными неуклюжими конечностями и с невероятной грацией взлетел на ноги. Клаус еще только пытался подняться, когда удар снова свалил его на пол, и некоторое время ни один из участников драки не мог взять верх над другим.
Элайджа атаковал оборотней, когда те явно были сильнее. Пьяный или нет, Клаус сделает все, что нужно. И хотя Арманд, возможно, еще этого не понял, Клаус ему и за Вивианн наподдаст.
Обвив ногами ногу Арманда, Клаус крутнулся, и рослый оборотень грохнулся спиной о пол. Вампир уселся ему на грудь и заработал кулаками, нанося новые и новые удары. В голове возникали картинки раненого Элайджи и обернувшейся волком Вивианн. Лицо Арманда было уже все в крови, а потом его глаза стали обычного для них бледно-голубого цвета и закатились.
Клаус еще мгновение смотрел на своего врага, чтобы убедиться, что тот действительно вырубился, а потом, пошатываясь, неуклюже поднялся на ноги.
– Дамы, – церемонно обратился он к нескольким оставшимся проституткам, которые жались к стенам, – приношу свои извинения за беспокойство, которое причинила вам эта грубая сцена. Смею заверить, что готов в любой момент вступиться за вашу честь так же, как сегодня защитил свою.
Он попытался разгладить свою сорочку и обнаружил, что она пропиталась кровью Арманда. Тогда Клаус залез в карман и вложил в руку ближайшей девице полную пригоршню золотых монет. Ему пришлось самому сжать ей пальцы, потому что она была слишком ошеломлена, чтобы сделать это самостоятельно. Вдобавок он поцеловал девушку в щеку, чувствуя, что гораздо больше, чем когда-либо, похож на себя прежнего. Виски, общество полудюжины славных бабешек и избитый до беспамятства оборотень – вот то, что требуется Никлаусу Микаэльсону.
Пружинистой походкой он покинул бордель и направил стопы в сторону приобретенного Элайджей дома. Ему не терпелось услышать, как выглядит вся эта экстравагантная история с точки зрения брата. Если она окажется хоть вполовину настолько же увлекательной, как версия Арманда, значит, Древним давно уже пора было начать действовать.
Глава 23
Элайджа отказался от попыток понять, что происходит на самом деле. Ребекка отсутствовала так долго, что он уже засомневался, а была ли она тут вообще. Эстер то входила в подпол, то выходила, хотя, возможно, ему это только казалось, а уж появление человека в синем мундире с деревянным колом в руке представлялось и вовсе нелепицей.
Конечно, Кол и Финн не могли восстать из своих гробов, чтобы навестить его, а стало быть, его мертвые – и уже давно – братья не дежурят сейчас у его постели. Но это означало, что Никлаус, вполне вероятно, тоже отсутствует. Яд оборотней вызывал дикие видения, которые, как полагал Элайджа, не будучи реальностью, все же несли в себе какое-то послание, но он никак не мог понять его смысл. Возможно, убежденность в том, что все эти кошмары должны что-то ему поведать, тоже была частью вызванного ядом наваждения.
С тех пор как Ребекка вытащила через люк в потолке пребывающего в бессознательном состоянии человека в синей военной форме, прошли то ли часы, то ли дни, то ли недели. С тех пор она все еще не вернулась. Так что, возможно, это тоже не было реальностью. Но тогда как Элайджа оказался здесь, в этом промозглом подполе, на ложе из мягких одеял, если бы Ребекка не принесла его сюда? Принесла, а потом по необъяснимым причинам бросила одного…
Смутно вспоминался восход солнца над рекой, окровавленный человек на заболоченном берегу, но это противоречило уверенности в том, что он улетел от волков и теперь гнездится тут, будто странная, невероятная птица. Элайджа не имел представления о том, что произошло с тех пор, как на него напали, но с каждым часом сознание становилось чуть менее спутанным, поэтому он подозревал, что постепенно обретает здравый рассудок.
У него все болело. Подживающие раны чесались, и даже самое незначительное движение отзывалось новой болью. Но было очевидно, что он поправляется и что колдовство Эстер в очередной раз сработало.
Он открыл глаза и поморгал, пытаясь уловить различия между темнотой в подполе и той, что под опущенными веками. Крышку подпола окружала тончайшая светлая полоска, и Элайджа уставился на нее, раз уж не мог больше ничего увидеть.
Потом эта крышка неожиданно поднялась, и его почти ослепил поток света.
– Братишка! – обрадованно раздалось сверху, и Элайджа подумал, не начались ли опять галлюцинации. Весь покрытый кровью, Клаус в ореоле солнечного сияния едва ли был обнадеживающим признаком, указывающим на психическое здравие.
– Братишка, – опасливо повторил Элайджа, осторожно приподнявшись на локте и с облегчением обнаружив, что это не так больно, как он ожидал, – это ты принес меня сюда?
Клаус спрыгнул с потолка и оценивающе воззрился на Элайджу.
– Хорошо выглядишь, – заметил он, невольно выдавая голосом, что потрясен видом брата. – Я слышал, что в полнолуние ты схлестнулся со всей стаей Наварро, но, если это так, я не хотел бы видеть, что с ними сталось.
Элайджа с трудом сел и вздохнул.
– Это так, – заверил он брата. – Некоторые из них наверняка меня запомнят.
Клаус уселся на корточки возле постели Элайджи. Он словно понятия не имел, что его одежда пропитана кровью. Кровь, должно быть, не его, но на задворках затуманенного мозга Элайджи зашевелилась какая-то тревога. Похоже, виной этому была чужая кровь, и Элайджа обнаружил, что судорожно ищет… нечто. Нечто, чего ему не хватало.
