Солнце медленно начинало свое движение, показав край белесо-желтого диска из-за горизонта. Его лучи осветили и далекие пики гор, украшенных шапками ледников и юбками зелени у подножий, и поверхность плато, по центру которого возвышалась… Крепость, город — это все мерки людей, чьи дома стоят кучно, притираются друг к другу боками. Здесь же величественные замковые шпили, словно стремящиеся проткнуть купол неба, перемежались со строениями пониже, образуя причудливую вязь кружева.
Очарование момента нарушил комментарий Фира:
— И не подозревал, что драконы такие любители белого камня, всегда думал, что их столица, Актыр, сера и неприветлива. А поди ж ты, словно молочная пенка.
— А мне нравится, — не знаю почему, вступилась за город, увиденный впервые.
Пока отвлекалась на беседу с таракашкой, Арий (я была уверена, что это именно он, расправив крылья, улетел на восход) исчез.
— Жаль, что красота бывает лишь мигом. — Я еще раз глянула в окно, где утро уже вступало в свои права, закрывая туманом ущелья и склоны.
— Давай, созерцательница, поспи немного, а я пока покараулю, — Фир была сама деловитость. — Нас ждет тяжелый день, стоит хотя бы немного набраться сил.
Совет был разумным, и я легла в постель. На этот раз действительно чтобы уснуть. Морфей, похоже, подрабатывал кузнецом на полставки, ибо оглушил меня мгновенно, едва только голова коснулась подушки.
ДЕНЬ ВТОРОЙ
14.02.2016 по римскому календарю
17 травня 9785 года по веремскому летоисчислению
Мне снился сон, нереальный и в то же время настольно яркий и правдивый, каким может быть только он. Я летела, сидя на спине дракона, а подо мной проплывал лес, стыдливо прикрывший подножия гор. Невысокие сосны вгрызались корнями в каменную породу в неистребимом желании жить. Луч закатного солнца играл в изгибе русла реки, отражаясь ярким бликом, а у основания водораздельного хребта, выбеленного ледником, как старец сединой, пробуждалась ночь. На мягких лапах она вошла в долину, приглушив краски и расправив покрывала теней. Но здесь, на высоте, еще все властвовало багряное светило. Я купалась в его лучах, обнимая белую шею дракона.
В этот странный сон голос Фира пробивался с настойчивостью соседа снизу, которого заливают.
— Просыпайся, вставай давай. — От ворчливого голоса таракашки не спасали даже подушки, которыми я малодушно заткнула уши.
— Еще чуть-чуть, — машинально пробурчала я, — и встану.
— Никаких чуть-чуть, — членистоногий деспот был неумолим. — Думаешь, раз вчера обошлось, так и дальше будет. Надо попытаться улизнуть, пока слуги в доме не проснулись, или хотя бы разведать обстановку.
Таракашка аж приплясывал от нетерпения.
Резон в его словах был, вот только в чем идти в разведку? Извечный женский вопрос «что надеть?» оказался для меня сейчас как нельзя актуален. Окинув взглядом кучу вещей, еще вчера составлявших мое парадное облачение, а ныне валяющихся грудой тряпья — словно курган павшему прошлому, — я категорически отмела этот вариант. Бархат и корсет для камуфляжа мало пригодны.
Пеньюар и ночная сорочка, заботливо оставленные служанкой на пуфике у кровати, подошли для этой роли куда лучше. Одевшись, я зябко переступила с ноги на ногу. Пол был ледяной.
— Иди так, шерстяных носков для комфорта тебе тут не оставили, — прокомментировал Фир, меж тем ловко взбираясь мне на плечо и ныряя за ворот пеньюара.
Я поежилась: никогда не имела привычки таскать даже кошек на руках, в принципе не питая особой любви к животным, не говоря уже о здоровущем таракане на теле.
— Ну, пошли, — командирским тоном распорядился таракашка.
Я осторожно приоткрыла дверь, боясь, что петли оной, как настоящие саботажники, могут выдать меня скрипом. По коридору старалась идти как можно тише, вжимаясь в стену при каждом шорохе, но чем ближе подходила к его концу, тем отчетливее слышала голоса. Мужские. Говорили двое.
— Портал для переброски на границу откроется совсем скоро. Мериус, ты неважно выглядишь, дружище, — этот голос я узнала. Он принадлежал Арию.
— Не хуже тебя. Что, тоже ночка была не ахти?
— Не то слово. Последним подонком себя почувствовал.
— Слезы? — понимающе уточнил Мериус.
— Лучше бы слезы, — протянул мой супруг.
Похоже, мужчины занимались тем, в чем обвиняют всех дочерей Евы: бессовестно сплетничали, причем о брачной ночи. Делились впечатлениями, чтоб их обоих.
— А мою женушку, похоже, с детства заставляли штудировать «Пособие для настоящей леди».
Судя по затянувшейся паузе, Арий намека не понял. Мериусу пришлось пояснить:
— В смысле «леди не движется». Хорошо, хоть признаки жизни подавала: дышала через раз. А то бы я себя вообще почувствовал плотником, пытающимся продолбить в чурбаке долотом желоб. И еще после всего эта Инита голосом, которым пастырь псалмы читает, заявила: «Надеюсь, у вас с первого раза получится зачать наследника и вы меня больше не потревожите»…
Говоривший разгорячился на последней фразе настолько, что мне показалось — еще немного, и я услышу свисток закипающего чайника.
Спустя какое-то время, которое беседовавшие провели в молчании (я, конечно, даже «признаков жизни» не подавала, сидя в засаде и затаив дыхание), Мериус остыл и продолжил:
— И все же, как прошло?
— Да никак. Я понял, что лучше вообще к ней подходить не буду, чем видеть в глазах жены животный ужас и чувствовать себя последним насильником от этого. Сколько там люди живут? Лет пятьдесят-шестьдесят, если не обладают хоть искрой магии? А у нее способностей нет, спрашивал. Мой век раз в шесть длиннее, успею найти себе пару. Надеюсь, удастся еще сплести хвосты в полете.
Я опасливо выглянула из-за угла.
— Длиннее-то длиннее, — поучительно начал собеседник, — да только не забывай, что пятнадцать десятков из отпущенного ты уже разменял. И не в обиду, но напомню: в отличие от обычного дракона тебе будет гораздо тяжелее определить, кто является твоей истинной парой.
Мериус перевел дыхание, словно набираясь сил.
— Да, и еще захочет ли драконица, которую уготовит судьба, подарить тебе, к тому времени далеко не молодому, наследника? Может, все же попытаешься зачать девочку с этой твоей… женой, — последнее слово говоривший протянул с оттенком пренебрежения.
Его тон и манера, с какой этот Мериус отзывался о человеческих девушках, заставили меня заочно проникнуться к нему антипатией. Я мысленно сделала себе зарубку: сведет судьба, обязательно подстрою этому чванливому типу пакость. Пусть это по-детски, совсем как у старухи Шапокляк, но мнение этой озорной бабульки я разделяла: «Порою радость сделать людям гадость». Иные этого заслуживают.
Меж тем Арий, поднявшись из кресла, произнес:
