Надо было срочно переправить людей и технику на левый берег Нарвы, но эстонское руководство не допустило белых на свою территорию. Находясь в сжимающихся губках гигантских тисков, белые гибли тысячами. Когда же отдельные части Н. Юденича, в частности Талабский полк, предприняли попытку по льду уйти в Эстонию, по ним открыли огонь местные войска. Лед не выдержал, полк полностью ушел под воду.
Одновременно с ударами по белым частям эстонцы разграбили имущество Северо-Западной армии. Когда же уцелевшие белогвардейцы получили разрешение перебраться в Эстонию, их обезоружили, а потом начали грабить: снимали одежду и сапоги, ремни и портупеи, обручальные кольца и нательные крестики с наградами и прочее…
Вот уж где можно вспомнить изречение римского государственного деятеля Катона: «Война сама себя кормит!» Полураздетые жертвы разбоя зимой были отправлены на сланцевые разработки в Пяэскюла. Гражданских же ждала смерть от истощения, потому что их не принимали на работу и запрещали свободно перемещаться по стране. Однако это не помешало некоторым бежать в Польшу, где их ждала та же участь. К концу зимы 1920 года из сорокатысячной армии белых в живых осталось только пятнадцать тысяч. Куда делись 25 000? Это тоже вопрос к Польше.
* * *
Итак, в результате же польско-советской (1919–1920 годов) войны десятки тысяч красноармейцев и командиров Красной армии, попавших в плен, были заключены в вышеперечисленные лагеря для военнопленных. Точное количество наших военнопленных до сих пор колеблется в диапазоне от 110 до 200 тысяч человек, а погибших от 20 до 60 тысяч. Поляки, естественно, называют сегодня свою цифру существенно ниже наших расчетных данных, доведя ее до 16–18 тысяч.
Вместе с тем ради справедливости надо заметить, что некоторая часть советских военнопленных, дабы избавиться от плена, поддалась агитации и вступила в русские казачьи и украинские армейские группировки: армия генерала Станислава Булак-Балаховича, 3-я российская армия генерала Бориса Перемыкина, казачья бригада Александра Сальникова, казачья бригада есаула Вадима Яковлева и армия Украинской Народной Республики. Они воевали с советской властью, и после перемирия, пока не были оттеснены Красной армией на территорию Польши.
По свидетельству жертв тех событий, военнопленных почти не кормили. Хлеб зачастую получали: с комками соли величиной с грецкий орех, обрывками веревок, тряпок, мышиных тушек, ржавых гвоздей и грязью. Красноармейцы, как и белые «союзники» поляков по борьбе с большевиками, часто становились объектами грабежей лагерной охраной. Надо сказать, что и белогвардейцы воспринимались поляками вековыми врагами, угнетателями польского народа, которые стремились восстановить Российскую империю. Поэтому ляхам было безразлично, кто находится у них в плену: белые или красные? Главное, что русские, а значит враги. Правда, в конце лета 1920 года наступающие части Красной армии вынудили польское руководство пересмотреть свое отношение к белым. Большинство «бредовцев» было отправлено в Крым на помощь барону Врангелю.
Как известно, созданная в ноябре 1918 года Западно-Украинская народная республика (ЗУНР) оказалась костью в горле для поляков. Западные украинцы (бойки, гуцулы, лемки и русины) как могли, боролись с польской экспансией, но проиграли эту войну. У поляков был план их выселения на восток. В это же время во Львове подняли восстание поляки, составлявшие в городе большинство. В декабре 1918 года галицийцы начали переговоры с представителями Украинской Народной Республики (УНР). 22 января 1919 года объединились ЗУНР и УНР. Поляки ответили на объединение агрессией, и уже к середине лета 1919 года Галиция была оккупирована польскими войсками. С этого периода украинцы, разбудив генетическую память, начали мстить «лихим ляхам». Поляки ответили политикой пацификации — умиротворения, а если точнее, то элементарными репрессиями. Огнем и мечом легионеры Пилсудского прошлись по Украине. 7 мая они взяли Киев, но тут же побежали назад. Украинские селяне не жаждали возвращения польских панов.
Весной 1919 года Польша стала осуществлять военную оккупацию белорусских земель, проводя насильственную политику полонизации и окатоличивания местного населения. Сначала на ее территории формировались институты так называемого гражданского управления, а потом структуры военного контроля прифронтовых территорий. После этого со стороны польской оккупационной администрации и военнослужащих массово начались грабежи и аресты местного населения, глумления над женщинами, вывоз различного имущества. Около шести тысяч вагонов «военной добычи» ушло в Варшаву. И опять — война сама себя кормит! Ю. Пилсудский в это время разглагольствовал:
«Возможно, я и сумел бы дойти до Москвы и прогнать оттуда большевиков! Но что потом? Места у них много. А я Москву ни в Лондон, ни в Варшаву не переделаю. Разве только отомщу за свою гимназическую молодость в Вильне и прикажу написать на стенах Кремля: «Говорить по-русски воспрещается!»
Ах, какой Аника-воин!
Мы мало осведомлены о том, что в 1919 году поляки заняли нейтралитет по отношению к действиям Добровольческой армии Деникина в борьбе с большевиками. Именно эти действия в немалой степени способствовали в поражении Командующего войсками Юга России и его армии. Так что можно смело утверждать, что Пилсудский фактически помог красным одолеть белых и проголосовать за строительство в будущем социализма и коммунизма как в России, так и в Польше.
К концу 1919 года только в Белоруссии было арестовано и отправлено на принудительные работы в Польшу более 20 000 гражданских лиц. После вступления в Пинск по приказу коменданта польского гарнизона на месте, без суда и следствия расстреливается сорок евреев, пришедших для молитвы. Эту группу поляки приняли якобы за сборище большевиков. Начальник штаба армии генерала Листовского некий Гробницкий хвастался: «…как в его офицерской компании распороли пленному красноармейцу живот, зашили туда живого кота и побились об заклад, кто первый подохнет — большевик или кот».
Кстати, палач Гробницкий был расстрелян по приговору суда в одном из наших лагерей в 1939 году. Не исключено, что подобных извергов расстреливали и в 1940 году по результатам расследования их злодеяний в лихие двадцатые.
В голове у Пилсудского была главная мысль — создание буферных государств на территориях Западной Украине и Западной Белоруссии, лояльных Польше. Польша продолжала представлять Россию как дежурного врага на все времена. На захваченных территориях Пилсудский проводил жесткую политику полонизации: закрывались православные храмы, украинские и белорусские школы, преследовались организации культуры, уничтожались книги на местных языках. Вот уж истинно — оковы измученного человечества изготовлены из канцелярской бумаги!
В ответ на это Пилсудский получил мощное подпольное движение — организацию украинских националистов (ОУН), члены которой убили в 1 934 году его министра внутренних дел Перацкого.
* * *
Но особенно тяжкой была участь пленных красноармейцев и белогвардейцев в польских концентрационных лагерях смерти, где случаи жесточайшего обращения с ними приобретали массовый характер. Даже сами польские историки вынуждены были подтвердить, что жилось россиянам, мягко говоря, «тяжело».
