От насыщенного сигаретного дыма вошедшему человеку было трудно дышать. В течение сорока пяти минут, пишет Гейтс, Энглтон рисовал пришедшему картину всеобъемлющего заговора КГБ против ЦРУ, увенчав свое повествование заявлением о том, что Шлессинджер — «один из них».
Помощник вынужден был сказать, что должен доложить об этом шефу.
— В таком случае и вы один из них, — грустно ответил Энглтон.
Шлессинджер проработал директором ЦРУ ровно пять месяцев, а затем стал министром обороны. Отправлять Энглтона в отставку уже пришлось следующему шефу — Уильяму Колби. Он убил немало времени, постоянно выслушивая хитроумные теории Энглтона о метастазах КГБ и ГРУ в ЦРУ. Но, обладая более прямолинейным характером, по сравнению со своими предшественниками, свой вывод о подчиненном он сформулировал более четко: «Пока вы тратите время на то, чтобы застраховаться от плохих агентов, вы рискуете тем, что у вас не останется ни одного хорошего».
Есть смысл добавить сюда слова, сказанные Жан-Поль Сартром, — «если вы одиноки, когда вы один, значит, вы в дурном обществе». Дурное общество — одиночество Энглтона негативно повлияло на его служебную стезю.
Разрушив карьеру не одного офицера ЦРУ и фактически парализовав работу советского отдела, Энглтона наконец-то дождался своего звездного часа — его отправили на «заслуженный отдых». Охотника на советских «кротов» вынудили написать рапорт об отставке после заслушивания на комиссии Конгресса, где он, легенда, вызывавшая страх у многих сослуживцев, выглядел растерянным и жалким. Мыльный пузырь его затей с антишпионской паранойей, надутый вместе со спекулятивной фантазией предателя Голицына, наконец-то лопнул…
«Скоро ты забудешь обо всем, — рассуждал Энглтон, — и все, в свою очередь, забудут о тебе».
Так и случилось.
Уйдя на пенсию, он начал еще сильнее злоупотреблять спиртным. Правда, покинувшая его жена неожиданно вернулась и в какой-то мере помогла победить дурную привычку — алкоголизм. Он стал заниматься выращиванием орхидей, шлифовкой драгоценных камней, выделкой кожи и с подлинной страстью — рыбалкой. Нетрудно заметить, что эти занятия требуют методичности и одиночества, усиливая болезненную замкнутость.
С уходом Энглтона новый шеф внешней контрразведки ЦРУ столкнулся с настоящим саботажем со стороны старых кадров. Плавного перехода не вышло, пришлось руководству ЦРУ менять всех и быстро, в том числе и преемника, который, покидая кабинет в Лэнгли, заявил откровенно:
«Священникам и контрразведчикам трудно жить, они слишком много знают о людях».
С ним долгое время из коллег никто не общался — его просто игнорировали, и не только те, кому он сломал судьбу.
Журналист Джозеф Тренто встретился с Джеймсом Энглтоном у него дома в конце 1985 года. Охотник за «кротами» уже был тяжело болен, но, невзирая на душераздирающий кашель — он почти непрерывно курил, — поделился впечатлениями о прошлом:
— Я всегда был скунсом на вечеринке в розовом саду, — с горечью сказал он визитеру и добавил: — Бог не на стороне больших батальонов, а на стороне лучших стрелков.
Неужели он считал себя лучшим стрелком-контрразвед-чиком в системе американской разведки?
Джеймс Джизус Энглтон умер в мае 1987 года в возрасте семидесяти лет от рака легких.
А уже в мае 1991 года в Англии издается книга «Беспощадный воитель», написанная корреспондентом Британской радиовещательной корпорации Томом Мэнголдом, в которой говорилось об агенте ФБР США под псевдонимом «Топ-Хэт», являвшемся советским генерал-майором Дмитрием Федоровичем Поляковым. Но к тому времени агент ЦРУ «Бурбон» был уже обезврежен.
Знал ли автор-англичанин о его аресте — неизвестно. Если не знал, это еще одно доказательство безразличного отношения американских спецслужб к своей отработанной агентуре.
Вот уж поистине, в каждом веке есть свое средневековье, а в каждой разведке — своя ежовщина. Так неужели прав Бертольд Брехт, написавший в «Трехгрошевой опере»:
«Чем жив человек?
Тем, что другого жрет из века в век».
Упомянутая книга посвящена главному охотнику за шпионами, начальнику контрразведки ЦРУ Энглтону, по вине которого, как считает автор, произошел провал этого ценного американского источника информации по ГРУ Генштаба ВС СССР.
Более подробно об этом мрачном периоде для ЦРУ Том Мэнголд написал в новой книге «Цепной пес «холодной войны», переведенной на русский язык и изданной в Москве издательством «Центрполиграф» в 2001 году.
На этом повествование об Энглтоне и закончилось, как сама его жизнь-судьба, полная химер…
Глава 9
Служба в Бирме
«Жадность до денег, если она ненасытна, гораздо тягостней нужды, ибо чем больше растут желания, тем большие потребности они порождают».
Демокрит
Мечта попасть за границу ни на минуту не покидала Полякова, считавшего, что наиболее «плодотворные» и безопасные «торговые сделки с секретами»» могут осуществляться исключительно за пределами страны в условиях вполне объяснимых служебной логикой контактов с иностранцами и, в частности, с американскими дипломатами.
«Скорее бы уехать в длительную командировку. Там безопаснее я себя чувствую. В Союзе мрак, а не жизнь с мизерной зарплатой даже у старших офицеров Генштаба и страхом потерять голову из-за моих грехов перед страной. За рубежом можно получать зарплату в несколько раз больше, чем в Союзе: в рублях и сертификатах — от наших, а в долларах и презентах — от американцев».
Нередко подобным образом рассуждал агент «Бурбон», считая себя корифеем разведки, которому командование всецело доверяет и считается с ним как с профессионалом высокого класса. Но, как говорится, любят надуваться от собственной значимости лишь полные нули. Он им становился по мере того, как терялся нюх разведчика, своим горбом ищущего кандидатов на вербовку.
Кандидатов ему теперь будут подставлять американские хозяева, и таким образом он обречен расти и «надуваться от собственной значимости» не только в своих глазах, но и в оценках своего руководства. Ему не надо будет ломать голову, где найти кандидата на вербовку, не надо будет изучать его качества — кукла будет готова. А «шкурки» (сленг оперативников — информация от агента. — Авт.) будут слетать, как с ротапринта. Останется только их «причесать» и отправить в Центр для анализа.
Но откомандирование за границу затягивалось…
Он уже начал было волноваться. Переживал, что долго не направляют.
— Если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах, — отвечал он жене на ее приставание о возможности выезда за рубеж.
— Что они тебя мурыжат? Сколько это может продолжаться? Ты ведь не в пример сопливым выпускникам нашей академии — капитанам да майорам. И знаешь больше их, и поопытнее этих молокососов! — однажды от нетерпения взорвалась супруга, тоже загоревшаяся желанием отдохнуть от «совковой», как она выражалась, обстановки.
