Известный английский автор Эндрю Мортон, много писавший о деятельности провалившегося «крота» из ГРУ полковнике Пеньковском в документальном романе «Они умирают в начищенных ботинках», подчеркивал, что шпион, зная нюансы котировки любого крупного чиновника на бирже репутации в ЦК или в коллегиях министерств и ведомств внешнеполитической группы, «верхним» чутьем понимал, сколько следует потратить валюты на аппаратных «львов и лисиц», чтобы удовлетворить их азиатскую жажду получения мзды.
Учитывая, что колебания локальной московской моды никак и никогда не связаны с конъюнктурой мирового рынка, задача добытчика и подносителя выглядела циклопической и ювелирной одновременно.
«Золотой», а затем «серебряный» век дипломатических курьеров, фельдъегерей и офицеров рангом постарше из КГБ и ГРУ, привозивших с Ближнего Востока или Индостана дешевые золото и серебро в изделиях, элегически отошли в небытие, сменившись шерстяным (махеровым) периодом. Канула в Лету «фарфоровая» эпоха. Туда последовал «болоньевый ренессанс», покуда наступивший «век кожи» не уступил дорогу прогресса «технотронной» эре, то есть пока аппаратчикам не начали давать взятки электронными игрушками, магнитофонами и телевизорами.
Этой болезнью покупать «заграничные гостинцы» вскоре заболел и Поляков, только в отличие от своего предшественника по предательству Пеньковского, он их уже заказывал у сотрудников ФБР и ЦРУ целевым образом. Заготовка презентов для столичных столоначальников строилась для него на более высоком уровне.
* * *
Шло время тягуче, потому что оно было заполнено снова ожиданием выезда в очередную длительную командировку. Хотелось новых денег и дорогих заказных подарков.
Мысль о новой поездке за границу не покидала его ни на минуту. Он верил в свою звезду, считая, что обязательно еще поработает в загранкомандировках, так как пока не подводит здоровье и возрастная планка позволяет находиться на службе в армии.
В его голове — этом своеобразном биологическом компьютере — то и дело проскакивали одни и те же мысли-строчки:
«Надо сделаться копилкой для собираемой секретной информации, чтобы потом при выезде за границу ее выгодно продать. Валюту просить не буду, а вот сувениры и особенно инструменты — с превеликим удовольствием. Большие деньги оставляют за собой мрачные следы».
И все же долго отдыхать американцы ему не дали.
В июне 1972 года Полякова неожиданно вызвал в кабинет непосредственный начальник Управления ГРУ и вручил ему именное приглашение на прием в американское посольство. Его направляли туда в связи с приездом в Москву высокопоставленного военного чиновника — представителя министерства обороны США полковника Меррита.
«Идиоты, вы же меня подставили, — ужаснулся он от такого шага американцев, посылая про себя проклятия в адрес безголовых, как он считал тогда, цээрушников. — Наверное, здесь тот случай, когда предателей презирают даже те, кому они сослужили службу. Иначе как можно объяснить такую выходку — без согласия пригласить на официальный прием? Они фактически поставили меня под угрозу провала… Как могло такое случиться? Что они натворили?!»
В этих страшных догадках и черных мыслях, затем подтвержденных словами Полякова в ходе следствия, есть большая доля правды — правды того, что американцы в работе со своей потерянной или отработанной агентурой нередко поступали действительно безголово, бесцеремонно и грубо — отработанный материал не щадили и готовы были его утилизировать.
Но здесь же был алмаз в короне ЦРУ!
И все же Поляков из-за соображений личной безопасности и дешевого кокетства попытался отказаться от визита, однако начальник настоял на необходимости посещения посольства. Пришлось пойти на эту встречу. Довод стандартный, «всепогодный»: интересы службы — прежде всего!
«Что поделаешь, надо согласиться — судьба! Тут случай, когда Господь Бог — кукловод, а мы у него марионетки. Не покажусь американцам, что я еще при службе, и могут лопнуть мои планы получить приработок за границей. Лопнут, как радужный мыльный пузырь. Не надо жалеть себя, ибо она, эта жалость, — самый презренный вид малодушия. Мы еще повоюем!» — подумал Поляков.
К тому же «Бурбон» уже знал через своих высоких покровителей в руководстве ГРУ, что может скоро уехать на знакомую теперь должность военного атташе. По информации его друзей, близко стоящих к руководству ГРУ, — его будут «сватать» в Индию.
* * *
На следующий день он отправился в посольство США…
Был яркий безоблачный день. Сочная голубизна неба умиротворяла, а вот солнечные лучи, пробивающиеся сквозь стволы деревьев, ярко ударили в глаза, когда он вышел на улицу из дома. Несмотря на лето, воздух был чист и свеж. Недавно прошедшая поливочная машина прибила пыль. Он медленно проследовал к троллейбусной остановке.
По устоявшейся привычке несколько раз проверил — нет ли «хвоста» и резво впрыгнул в едва раскрывшиеся задние створки дверей подошедшего троллейбуса. Свободных мест не было, да если бы и были, он никогда бы не сел, потому что и здесь решил «понаблюдать» за вереницей мчащихся машин через заднее стекло. Поляков занял свободное место на «корме» троллейбуса. Он еще раз успокоил себя…
Прием проходил на фоне заискивания гостей перед залетной птицей из Вашингтона. Поднимали тосты за благополучие народов США и СССР. Пили за здоровье первых лиц государств, за мир во всем мире, за укрепление дружбы и взаимопонимания между армиями двух великих сверхдержав, вместе повергнувших фашизм в победном сорок пятом, и за разрядку международной обстановки.
Полковник Меррит при тостах галантно обходил круг гостей, чокался с каждым. Когда он подошел к Полякову, стоящему как-то в стороне, последний неожиданно для американца сообщил ему, что в скором времени будет работать в Дели и заранее, как охотник охотника, пригласил его поразвлечься в меткой стрельбе на индийских просторах.
— Непременно приеду. Слышал, слышал о вас как об опытном рыбаке и удачном охотнике. С такими профессионалами не страшно и на тигра идти, — слукавил американец, понимавший, что такая встреча вряд ли состоится.
— Вы останетесь довольны, уверяю вас. А приехать в такую живописную страну, как Индия, сам Бог велел.
— Бог, может, и зажжет зеленый свет в светофоре, да работа не отпустит, — снова как-то витиевато отмежевался от приглашения Меррит.
— Это верно. у нас то же самое. Военные привязаны к рабочему месту крепчайшим канатом под названием служба.
— Да, этот канат нас всех крепко держит за письменными столами, кабинетами, ведомствами, — глядя куда-то в сторону, ответил американский гость.
* * *
Торжество заканчивалось.
Сутолока усилилась — гости стали расходиться. Вдруг неожиданно к Полякову подошел один из сотрудников американского посольства и произнес известный советскому офицеру словесный пароль:
«Шестьсот семь. Мэдисон авеню».
После чего при рукопожатии незаметно вложил в ладонь небольшой предмет. Советский полковник быстро и незаметно для окружающих спрятал передачу в правый карман брюк.
