Я вежливо улыбнулась и произнесла:
– Добрый вечер.
– Добрый, – недоуменно глядя, произнес Дима.
Убедившись, что дверь открыта достаточно широко и что, если ему вдруг вздумается ее захлопнуть, я успею подставить ногу, я продолжила:
– Меня зовут Татьяана. Татьяна Иванова.
– Очень прия…
– Я частный детектив. В настоящее время по заказу клиента я расследую обстоятельства, при которых был застрелен Артемьев Иван Алексеевич. Мне хотелось бы побеседовать с вами на эту тему. Не возражаете?
Момент был решающий. Дима не был осведомлен о всех заготовленных мною фишках, поэтому мог повести себя как угодно. Да, конечно, при первой же возможности я сообщу ему о том, что половина города знает, где я сейчас нахожусь и обо всех прочих предпринятых мною мерах безопасности. Но сейчас он еще ничего не знал об этом и мог подумать, что я пришла одна и без оружия. И поступить соответственно.
Но он не поступил. Только шире распахнул дверь, пропуская меня в квартиру и, захлопнув ее, спокойно спросил:
– Могу я узнать, почему вы решили беседовать об этом именно со мной?
– По многим причинам. Я ведь детектив. Я ищу, собираю факты, постепенно они выстраиваются в определенном направлении…
– И, двигаясь в этом направлении, вы пришли сюда?
– Можно и так сказать.
– Тогда, если вам не трудно, озвучьте, пожалуйста, хотя бы некоторые факты, указавшие вам такое направление. Просто чтобы я тоже понял, что оно выбрано верно.
Парень был неглуп. С одной стороны, это успокаивало, давая некоторые гарантии, что на меня не станут сразу бросаться с кулаками. С другой – настораживало, поскольку известно, что чем выше интеллект, тем меньше шансов добиться чего-то на одних «понтах».
Мальчик хотел знать, имею ли я в активе что-то серьезное, такое, что действительно можно «предъявить», хотел понять, стоит ли со мной разговаривать. И, понимая, что от моего дара убеждения зависит сейчас целиком и полностью успех или провал всего дела, я постаралась максимально сконцентрироваться.
Диктофон в кармане был включен, и наша дружеская беседа фиксировалась в памяти умного устройства.
– Факты следующие. Господин Артемьев занимается переработкой молочного сырья. Вы – сельским хозяйством. На приемке сырья для молочного комбината сидят очень миловидные девушки. Между ними и фермерами иногда завязываются какие-то отношения… Дружба… Любовь… – Я многозначительно взглянула в глаза Диме. – Но, разумеется, хозяин комбината вне конкуренции. С ним трудно соперничать. К тому же он богат. Многие думают, что счастье именно в этом, и полагают, что ради того, чтобы любимому человеку было хорошо, можно пожертвовать своими чувствами. Однако проходит время, и становится ясно, что радужные надежды – лишь мираж. Теперь уже хочется, чтобы все стало по-прежнему, да не тут-то было. Жадный собственник не желает расстаться с любимой игрушкой. Как тут быть? Столкнувшись с подобной проблемой, некоторые люди видят выход в физическом устранении фигуры, осточертевшей всем. Действительно, кому приносит счастье его существование? Жена измучена, деловые партнеры плюются, знакомые только и говорят о его вздорном характере. Исчезни он, и, кажется, дышать легче станет. А тут и случай подходящий. Конкурс красоты. Заранее известно, что по завершении подобных мероприятий всегда случается банкет. Хозяин будет пьян, невменяем… мало ли что может случиться.
Но вот беда, кое-что все-таки не было известно заранее. То, куда именно вздумает отправиться после банкета капризный барин. Но и это решаемо. Верные друзья! Всегда на подхвате, всегда выручат. Пришлют SMS…
– Вы отследили звонки? – впервые за долгое время подал голос Дима.
– И звонки, и эсэмэс. И это, в общем-то, еще не все имеющиеся факты. Вы ведь просили назвать только некоторые. Этих достаточно, или мне продолжить?
– Нет… нет, пожалуй, не нужно. Я понял. Вы действительно профессионал, Мила не ошиблась в выборе.
Глава 9
За окнами было черно, на плите закипал чайник, а мы с Димой сидели друг напротив друга, и теперь уже я слушала, а он говорил.
Вложив все нравственные силы в свою «речь», по окончании ее я чувствовала, что сделала все, что могла в данных обстоятельствах. В сущности, не имея на руках ничего реального, я постаралась строить фразы так, чтобы у собеседника возникла полная уверенность, что я действительно обладаю всеми теми доказательствами, о которых говорила убедительно. И у меня получилось.
В общем, неудивительно, что Дима принял все за чистую монету. Приведенные мною «факты» не представляли собой ничего фантастического, и, будь у меня побольше времени, я бы могла утверждать, что имею все это уже не в виде наглого «понта», а в реальности.
Но так или иначе, номер прошел, и теперь, сидя прямо передо мной, Дима говорил куда-то в пустоту, будто находился один в комнате.
– Настоящую-то войну я уже не застал. Служил по контракту десантником. Спецзадания, все такое… Насмотрелся по самое «не балуйся». Как ребята на войне… выдерживали, вообще не представляю. И вот, понимаешь, в какой-то момент… ничего, что я на «ты»?
– Ничего.
– В какой-то момент осточертело мне все это. До того осточертело, что… Шел служить – желание было, кураж. Как же, десантура, круто. И вдруг, понимаешь, захотелось простого чего-то. Самого обыденного. Дом, деревня… понимаешь? Тишина. Ну и… подумал-подумал, да и уволился. Приехал сюда. Домой. У меня здесь у матери дом был… ну, то есть он не ее, а бабкин, но та уж умерла давно, так дом и стоял. Ну, я подумал – поживу, осмотрюсь… а там видно будет. И как-то, знаешь, понравилось мне. Ни стрельбы, ни толкотни городской. Воля, воздух… А тут еще мужики. «Вот, земля пустует, некому работать, хозяйского глазу нет». Все ходили, жаловались. «А сами-то что ж, – говорю, – не хозяева?» В общем, было у меня денег немного, рискнул взять землю. Засеял, убрал. Ничего, получилось. Правда, с первого раза только аренду окупил, техники-то своей не было, нанимать приходилось, но в минус не ушел – и то хорошо. А потом… Ребята вон смеются, крестьянином обзывают, а мне нравится. Настоящее это, понимаешь? Ну вот. Постепенно на ноги встал, начал животноводством заниматься, мясо, молоко… все такое.
– И в поисках возможностей сбыта сырья вы вышли на комбинат Артемьева?
– Ну да… вышли. Я с этой свистопляской про домашнюю-то жизнь и позабыл совсем. То одно, то другое, то в поле, то на ферме. Помогать-то особо некому. А тут вдруг… Вдруг подумалось о семье. Все один да один, тоже… не очень весело… Ну, в общем, понравилась мне Катя, и я стал… как бы ухаживать. Она тогда у Артемьева на приемке сидела, ну и… стали мы встречаться, я ей про деревню рассказывал, про дом свой, говорил, что жить хотел бы там, а не в городе. Она вроде не возражала. А потом…
– А потом Артемьев вместо деревенского дома предложил коттедж, и… девушка не устояла?
