— Сэр, вы можете сесть? — спрашивает врач. — Вы можете открыть глаза и сесть? Вот и молодец.
— Какое сегодня число? — хрипит Крозье.
Тусклый свет, проникающий в открытую дверь, и еще более тусклый свет масляного фонаря с прикрученным фитилем режет болезненно-чувствительные глаза, точно ослепительные лучи солнца.
– Сегодня вторник, одиннадцатое января, капитан, — говорит стюард. А мгновение спустя добавляет: — Год тысяча восемьсот сорок восьмой от Рождества Христова.
– Вы были очень больны целую неделю, — говорит врач. — Несколько раз я думал, что вы умерли.
Гудсер дает Крозье глотнуть воды.
— Мне снились сны, — с трудом выговаривает Крозье, выпив немного ледяной воды.
Он чувствует собственный смрадный запах, пропитавший скомканные заледенелые простыни и одеяла.
— Последние несколько часов вы очень громко стонали, — говорит Гудсер. — Вы помните какие-нибудь сны?
Крозье помнит лишь ощущение летучей невесомости снов, но одновременно ощущение тяжеловесности своих видений, уже улетевших прочь, словно клочья тумана, гонимые сильным ветром.
– Нет, — говорит он. — Мистер Джопсон, будьте любезны принести мне горячей воды, чтобы помыться. И можете помочь мне побриться. Доктор Гудсер…
– Да, капитан?
– Будьте добры сообщить мистеру Дигглу, что капитан желает очень плотно позавтракать сегодня утром…
– Сейчас шесть склянок вечера, капитан, — говорит врач.
– Неважно. Я хочу плотно позавтракать. Галеты. Картофель. Кофе. Свинина или что-нибудь вроде… бекон, если таковой имеется.
– Слушаюсь, сэр.
– И еще, доктор Гудсер, — говорит Крозье врачу, уже двинувшемуся к двери. — Будьте добры также попросить лейтенанта Литтла явиться ко мне с докладом о происшествиях, случившихся за неделю моего отсутствия, а также попросите его принести… э-э… принадлежащую мне вещь.
28. Пеглар
70°05′ северной широты, 98°23′ западной долготы
29 января 1848 г.
Гарри Пеглар устроил все таким образом, чтобы получить приказ отправиться с донесением на «Эребус» в день, когда вернулось солнце. Он хотел отметить это событие — насколько в настоящее время вообще можно отмечать какие-либо события — с некогда любимым человеком.
Старший унтер-офицер Гарри Пеглар был фор-марсовым старшиной на «Терроре», избранным начальником над тщательно отобранными мачтовыми матросами, которые управляют верхним бегучим такелажем и парусами при свете дня и во мраке ночи, а равно во время самого страшного ненастья и самых жестоких штормов, какие небо может послать кораблю. Подобная должность требовала силы, опыта, авторитета и, самое главное, смелости — и Гарри Пеглара уважали за все перечисленные качества. В свой сорок один год без малого он сотни раз проявлял себя самым достойным образом не только перед командой «Террора», но и на десятках других кораблей, на которых успел послужить в прошлом.
Не приходилось особенно удивляться тому, что Гарри Пеглар оставался неграмотным до двадцати пяти лет, в каковом возрасте носил звание гардемарина. В грамотного человека Пеглара превратил простой офицерский стюард на исследовательском барке «Бигль» — чтение стало тайным пристрастием Гарри, и за время этого путешествия он уже проглотил более половины из тысячи томов из библиотеки в кают-компании «Террора», — и тот же стюард десять с лишним лет назад заставил Гарри Пеглара задуматься над вопросом, что значит быть человеком.
Этим стюардом был Джон Бридженс. Он являлся самым старым членом экспедиции, много старше остальных. Когда они отплыли из Англии, среди матросов на «Эребусе» и «Терроре» имела хождение шутка, что Джон Бридженс одного возраста с пожилым сэром Джоном, но в двадцать раз мудрее. Гарри Пеглар, со своей стороны, знал, что так оно и есть.
Пожилые люди, носящие звание ниже капитанского или адмиральского, редко допускались к участию в экспедициях Службы географических исследований, и потому обе команды изрядно позабавились, когда узнали, что в официальном списке личного состава возраст Джона Бридженса записан наоборот — причиной чему явилась либо рассеянность, либо чувство юмора начальника интендантской службы — и обозначен числом «26». Седовласому Бридженсу пришлось выслушать немало шуточек по поводу своего юного возраста и предполагаемой сексуальной доблести. Стюард спокойно улыбался и ничего не отвечал.
Именно Гарри Пеглар отыскал Бридженса, в ту пору более молодого, на корабле «Бигль» во время пятилетней кругосветной научно-исследовательской экспедиции под руководством капитана Фицроя, продолжавшейся с декабря 1831 по октябрь 1836 года. Пеглар перешел с первоклассного стодвадцатипушечного линейного корабля «Принц-Регент» на скромный «Бигль» вслед за офицером, под командованием которого служил там, лейтенантом по имени Джон Лорт Стоукс. «Бигль» был всего лишь десятипушечным бригом, переоборудованным в исследовательский барк — едва ли корабль того рода, какой выбрал бы честолюбивый гардемарин вроде молодого Пеглара в обычных обстоятельствах, — но уже тогда Гарри интересовался научными изысканиями и географическими исследованиями, и путешествие на маленьком «Бигле» под командованием Фицроя стало для него познавательным и полезным во многих отношениях.
Бридженс тогда был восемью годами старше, чем Пеглар сейчас — без малого пятидесяти лет, — но уже слыл умнейшим и самым начитанным мичманом во флоте. Он также слыл содомитом, каковой факт совершенно не волновал двадцатипятилетнего Пеглара в то время. В британском военно-морском флоте было два типа содомитов: такие, которые искали удовлетворения только на берегу и никогда не предавались своему пороку в плавании, и такие, которые продолжали следовать своим наклонностям и в море, зачастую совращая юных мальчиков, служащих почти на всех кораблях военно-морского флота. Бридженс, как знали все на «Бигле» и во флоте, являлся представителем первого типа: мужчиной, который любил мужчин на берегу, но никогда не похвалялся этим и никогда не проявлял свои пристрастия в плавании. В отличие от помощника конопатчика на нынешнем корабле Пеглара, Бридженс не был педерастом. В обществе офицерского вестового мальчик в море находился в большей безопасности, чем в обществе викария в родной деревне.
Кроме того, Гарри Пеглар сожительствовал с Роуз Мюррей, когда уходил в плавание в 1831 году. Пусть и не связанные брачными узами (будучи католичкой, она отказывалась выходить за него замуж, пока он не обратится в католическую веру, чего Гарри не мог заставить себя сделать), они жили душа в душу, когда Гарри возвращался на берег, хотя своей безграмотностью и полным отсутствием любознательности Роуз походила на молодого Пеглара, а не на человека, которым он станет впоследствии. Возможно, они поженились бы, если бы Роуз могла иметь детей, но она не могла — каковое обстоятельство полагала «Божьей карой». Роуз умерла, когда Пеглар находился в долгом плавании на «Бигле».
Но он также любил Джона Бридженса.
