– Вы намекаете, что у него могла быть другая женщина, мистер…
– Курц, – подсказал Курц и стал ждать ответа.
– Мне неприятен ваш вопрос и вытекающие из него заключения.
«И тут я тебя не виню, – захотелось произнести вслух Курцу. – Если твой муж гулял на стороне, он был полным кретином».
Он молчал.
– Нет, у Бьюэлла не было никаких причин… как вы выразились, мистер Кац? Удариться в бега. Он был счастлив. Мы были счастливы. Мы с ним живем очень хорошо. Бьюэлл подумывал о том, чтобы через год-два уйти на покой; у нас есть домик в Мауи, куда мы собирались переселиться, недавно мы купили яхту… маленький шестидесятифутовый катамаран… – Миссис Ричардсон умолкла. – Мы собирались совершить кругосветное путешествие.
Курц кивнул:
«Маленький шестидесятифутовый катамаран». Проклятие, а на что же тогда похожа большая яхта? Курц попытался представить себе год, проведенный на шестидесятифутовой яхте вместе с этой женщиной, порты в тропиках, длинные ночи в открытом море. Это оказалось совсем нетрудно.
– Что ж, вы мне очень помогли, миссис Ричардсон, – сказал Курц, поднимаясь и направляясь к двери.
Миссис Ричардсон поспешно вскочила с места.
– Не представляю себе, как мои ответы помогут вам найти моего мужа, мистер…
Курц оставил бесплодные попытки подсказывать ей свою фамилию. Даже у закоренелых наркоманов не такая короткая память.
– На самом деле, вы мне очень помогли, – повторил Курц.
И это действительно было так. Он пришел к миссис Ричардсон только для того, чтобы установить, имеет ли она какое-нибудь отношение к исчезновению бухгалтера. Нет, не имеет. Миссис Ричардсон, несомненно, женщина красивая, даже очень, но блещущей умом ее никак не назовешь. Она не притворялась, что ей ничего не известно. Курц решил, миссис Ричардсон вряд ли подозревает о том, что ее муж, скорее всего, в данный момент уже разлагается в неглубокой могиле или служит кормом придонных обитателей озера Эри.
– Еще раз благодарю вас, – сказал он и направился к «Бьюику» Арлены.
– Дерьмо! – выругался Малькольм.
Они с Потрошителем только решились выйти из «Мерседеса». Малькольм протянул руку, намереваясь схватить Потрошителя, но его пальцы застыли в дюйме от плеча приятеля. Он ни за что не прикоснется к Потрошителю без его разрешения, а тот ему никогда это не разрешит.
– Подожди, – сказал Малькольм, и оба быстро скользнули обратно в машину.
Из дома вышел Курц. Теперь, разглядев его вблизи, Малькольм пришел к выводу, что он похож на свою фотографию: чуть постарел, чуть осунулся, складки лица стали чуть жестче.
– Я надеялся, он проторчит у нее дольше, – буркнул Малькольм. – Что это за сыщик, мать его, пробыл у вдовы всего пять минут!
Потрошитель, доставший из кармана свитера складной нож, казалось, был поглощен тем, что изучал узоры на рукоятке.
– Подождем минутку, – продолжал Малькольм. – Быть может, он еще вернется назад.
Но Курц не стал возвращаться назад. Сев в «Бьюик», он тронулся с места.
– Дерьмо! – снова выругался Малькольм. – Ладно, этот адвокатишко Майлз сказал нам забрать обе упаковки. Как ты думаешь, какую нам взять сначала, Потрошитель, мальчик мой?
Потрошитель посмотрел на особняк. Его рука едва заметно дернулась, и выскочили оба лезвия. Нож был сделан известным оружейником, мастером своего дела. Убрав одно лезвие, Потрошитель оставил второе выдвинутым. Оно было кривым – четыре дюйма прямое и острое как бритва, а на конце загнутое. Такое лезвие называлось «крючком для потрошения внутренностей».
У Потрошителя зажглись глаза.
– Да, ты, как всегда, прав, – согласился Малькольм. – Я знаю один способ найти мистера Курца, когда он нам снова понадобится. А сейчас нас здесь ждет дело.
Они вышли из машины. Малькольм достал брелок, включая сигнализацию, и тотчас же, спохватившись, опять ее отключил.
– Чуть не забыл, – сказал он.
Малькольм достал фотоаппарат «Полароид», и они с Потрошителем под проливным дождем пересекли улицу.
ГЛАВА 10
Гигантский комплекс медицинского центра округа Эри размещался рядом с шоссе на Кенсингтон, так что больные при желании могли наслаждаться шумом оживленной автострады. Этим занимались немногие. Большинство пациентов центра было поглощено вопросами жизни и смерти и тщетными попытками заснуть, так что не различало отдаленные звуки дорожного движения сквозь шум кондиционеров. Время для посещения больных официально оканчивалось в девять часов вечера, но последние посетители покидали центр только около десяти.
В пятнадцать минут одиннадцатого вечера в этот октябрьский день худой господин в простом коричневом дождевике и тирольской шляпе с красным пером вышел из кабины лифта на этаже отделения интенсивной терапии, находящегося в Западном крыле. У него в руках был маленький букет цветов. На вид ему было лет пятьдесят с небольшим, у него были печальные глаза, рассеянное выражение лица, а его губы под ухоженными рыжеватыми усиками изгибались в едва уловимой улыбке. Мужчина был в дорогих перчатках.
– Прошу прощения, сэр, но время для посещений больных уже окончилось, – остановила его дежурная медсестра, прежде чем он успел отойти от лифта на три шага.
Мужчина остановился и растерянно посмотрел на нее.
– Да… извините. – Он говорил с едва заметным европейским акцентом. – Я только что прилетел из Штутгарта. Моя мать…
– Вы сможете прийти к ней завтра, сэр. Посещение больных разрешается с десяти часов утра.
Кивнув, мужчина собрался было уходить, но затем снова повернулся к медсестре, протягивая букет.
– Миссис Гаупт. Она в вашем отделении, да? Я только что прилетел из Штутгарта, и брат сказал мне, что у нашей мамы очень серьезное положение.
Услышав фамилию, медсестра взглянула на экран компьютера. Прочтя то, что там было, она прикусила губу.
– Миссис Гаупт ваша мать, сэр?
– Да. – Высокий мужчина в дождевике переминался с ноги на ногу, глядя на цветы. – Я уже столько лет ее не видел… Конечно, мне нужно было бы приехать гораздо раньше, но работа… а завтра я уже должен лететь домой.
Медсестра заколебалась. Мимо сновали врачи и медсестры, разносившие лекарства больным.
– Вы понимаете, мистер… Гаупт?
– Да.
– Вы понимаете, мистер Гаупт, ваша мать уже несколько недель находится в коме. Она не узнает, что вы к ней приходили.
Мужчина с печальными глазами кивнул.
– Да, но я буду знать, что побывал у нее.
В глазах медсестры блеснули слезы.
– Пройдите по коридору, сэр. Миссис Гаупт находится в отдельной палате, одиннадцать-ноль – восемь. Через несколько минут я пришлю к вам медсестру.
