У военно-воздушных сил и их благодетелей в Пентагоне были другие планы. Они выступали за развитие усовершенствованного варианта серийного спутника с пленочной основой, получившего кодовое название «ФРОГ
[302]
».
[303]
Система ВВС позволяла наземным службам периодически активировать устройство для считывания данных на борту воздушного судна, которое передавало копию фотоснимка на землю. 4 июня 1971 года на встрече с президентом Эдвин Лэнд, говоря от имени Консультативного совета по внешней разведке при президенте, описал «ФРОГ» как «осторожный выбор», который «использует существующее оборудование и технологии». Он сказал, что электронно-оптическая система является «рискованным выбором, таким, который будет представлять собой лишь минимальный технический прогресс». Он настаивал на вмешательстве президента Никсона во внутреннюю борьбу вокруг финансирования той или иной системы.
Никсон сказал, что «внимательно изучит» этот вопрос, но с учетом того, что министр обороны Мелвин Лейрд встал на сторону ВВС, вопрос остался нерешенным. Для того чтобы выйти из тупика, Дрелл и Гарвин отправились к Киссинджеру. «Сид и я тщательно составили сверхсекретное, написанное от руки с кодовым номером письмо, которое было вручено лично Киссинджеру в такой момент, который казался тогда последней возможностью получения положительного решения для электронно-оптической системы», – вспоминал Гарвин. Оба ученых ознакомили Киссинджера с этим вопросом на встрече в Ситуационной комнате. Их доклад был убедителен. 23 сентября 1971 года Киссинджер уведомил Лейрда и других высокопоставленных официальных лиц в том, что Никсон одобрил развитие системы ЦРУ и прекратил финансирование системы ФРОГ.
Новая система спутников, разработанная ЦРУ и компанией «Локхид», дала Соединенным Штатам новый мощный инструмент ведения шпионажа за Советским Союзом из космоса. Официальные лица в Вашингтоне могли рассматривать снимки советских военных комплексов, заводов и других объектов через короткий промежуток времени после пролета спутника над советскими объектами. Первые снимки были переданы Джимми Картеру в день его инаугурации в качестве президента. Эти фотографии показывали принятие им президентской присяги на ступенях Капитолия.
Со временем разногласия по поводу вьетнамской войны подорвали отношения между Киссинджером и группой Доти. Доти, который больше всех дружил с Киссинджером, когда группа была создана в 1969 году, разочаровался в том, как завершался первый срок президентства Никсона в 1972 году. «Мою тесную дружбу с ним на самом деле прервало тогда то, что он фактически продлил войну на четыре года», – сказал Доти. С тех пор Доти и Киссинджер редко общались. «Я видел его в последнее время только один раз, – сказал он в мае 2009 года, сидя в своей кембриджской квартире с видом на реку Чарльз. – Он всегда просил меня останавливаться в Нью-Йорке, если я оказываюсь там транзитом, но я больше не путешествую».
[304]
Ни Киссинджер, ни Дрелл даже не предполагали, что они воссоединятся однажды в стремлении освободить мир от ядерного оружия.
Глава шестнадцатая
На этот раз я хочу написать тебе не «открытое» письмо, а самое обычное и поблагодарить тебя от всего сердца.
Андрей Сахаров
Когда президентство Никсона находилось под угрозой краха летом 1974 года, Сид Дрелл отправился в Советский Союз для участия в семинаре, организованном советской Академией наук. Это оказалось поворотным моментом в его карьере. В Москве он встретился и подружился с Андреем Сахаровым, видным советским физиком, создателем ядерного оружия и борцом за права человека. Оба они были естественными союзниками, сошедшимися в их общем интересе к физике и к вопросу об опасности ядерного оружия. Их дружба, поддержанная неослабевающей защитой Дреллом Сахарова в годы его внутренней ссылки с 1980 по 1986 год, укрепила озабоченность Дрелла в связи с ядерным оружием.
Никто из них не был в то время готов призвать к безоговорочному уничтожению ядерного оружия, но оба они полагали, что рост ядерных арсеналов выходит из-под контроля и что позарез нужны новые соглашения по контролю над вооружениями. «Необходимо, – писал Сахаров, – прилагать усилия систематически, хотя и с большой осторожностью, для полного ядерного разоружения, основанного на стратегическом паритете в обычных вооружениях».
[305]
Когда Дрелл перечитал это заявление 1983 года в 2011 году, он улыбнулся. «Он говорил именно то, что мы говорим сейчас», – сказал он.
[306]
Перед поездкой в Москву Дрелл восхищался Сахаровым издалека. Несмотря на то что он был одним из авторов советской водородной бомбы, испытанной впервые в 1953 году, Сахаров не был связан с властью, поскольку ставил под вопрос репрессии в отношении инакомыслящих и писал об опасностях ядерной войны. Дрелл был особенно впечатлен убедительным эссе этого русского под названием «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». В этом своем послании Сахаров писал в 1967 году (на Западе статья была опубликована в 1968 году): «Человечество стоит перед угрозой гибели цивилизации и физического уничтожения от бесконтрольного наращивания термоядерных арсеналов и нарастания конфронтации. Устранение этой угрозы имеет безусловный приоритет перед всеми остальными проблемами международных отношений (я много раз об этом писал и считаю необходимым повторить еще раз). Поэтому так важны переговоры о разоружении, дающие проблеск надежды в темном мире самоубийственного ядерного безумия»
[307]
.
[308]
По мере обострения своих разногласий с Кремлем Сахаров помог создать Комитет по правам человека в СССР в 1970 году. В 1973 году он опубликовал открытый призыв в поддержку тех, кто критикует Кремль, и за это насильно отправляется в психиатрические больницы. В обществе, в котором даже мягкое инакомыслие пресекается при помощи силы, гневный протест Сахарова можно было приравнять к объявлению войны Кремлю.
