— Трое!
— Тем более. «Бабло» за войну нам не платят, так что ни хрена здесь не заработаешь. Чего ты сорвался-то сюда? Или в семье разлад?
— У нас, Серега, принято чтить стариков, — вздохнул Бутаев.
— Не понял. Ты это к чему сказал? — удивленно посмотрел на напарника Астахов.
— У меня дед, ему уже девяносто три года, в этих самых местах воевал. А потом «лесных братьев» на Западе по лесам гонял. Короче, имел дело с бандеровцами. И когда на Украине этого Бандеру национальным героем объявили, а Донбасс начали бомбить и расстреливать из «Градов», позвал меня и сказал: езжай туда и вместе с братьями нашими бей бандеровскую, фашистскую сволочь. Выживешь — героем для детей будешь, погибнешь — такова воля всевышнего, навсегда в памяти воином останешься. А за семью не волнуйся, поможем. Так и отправил меня с двумя братьями сюда.
— И ты послушал?
— И я послушал. Тем более что по телевизору смотреть без слез не мог, как на Донбассе погибают женщины, детишки малые, такие же старики, как отец.
— И где твои братья? Живы?
— Живы, они в Донецке. Вернее, у Донецка. Тоже снайперы. Отец нас приучил стрелять хорошо, да и в армии я снайпером был.
— Понятно.
— А ты чего бросил свою шахту? Надоело горбатиться в ней?
— Разбили мою шахту. И деда с бабушкой в Горловке прямым попаданием мины убило. Отец болел последнее время, а я только женился. Но какая жизнь под постоянным обстрелом? Отправил мать с отцом и женой в Ростовскую область к родственникам, и в ополчение. Уголь добывать будем, когда нациков из Киева выбьем.
— А что из Киева, их из всей Украины выгнать надо.
— Значит, из Украины, но… погоди-ка… — Астахов замолчал, припав к ночному прицелу обмотанной тряпьем СВД.
— Чего, Серега?
— Погоди, сказал!
Бутаев тоже припал к винтовке, но ничего в прицел подозрительного не увидел.
— Не туда смотришь, Ринат, — наконец подал голос Астахов, — движение в кустах у пруда.
— Где?
— Возьми правее градусов на двадцать и смотри. Сукой буду, снайперы хохлов там позицию выбирают.
И действительно, сместив прицел, старший снайперской группы заметил движение в кустах. И это было движение не от ветра, кто-то пробирался по кустам.
— Точно, Серега, есть снайперы, вот только их не видно.
— Это пока. Они наверняка подбирают позицию, чтобы был виден пост охранения у реки. Больше им у нас снимать некого.
— Да, а бруствер только с фронта и немного с флангов, значит, «украм» надо выйти к краю пруда. Оттуда дозорного они увидят.
— А мы увидим их!
— Почему их? Может, один на охоту вышел?
— Мы с тобой когда-нибудь по одному выходили? И они так же. Парни из взвода, что стояли здесь до нас на смене, рассказывали, как в одну ночь двоих потеряли. Те в Орехово пошли, там тоже какое-то движение непонятное заметили, да и Пегас сильно гавкал. А когда проверили и обнаружили кошака, возвращаясь, получили по пуле. И стреляли по ним из балки двое, это дозорный заметил. Так что и в кустах, зуб даю, двое. Можем забить на литр спирта.
— Добро, забили. И все, приготовились, недолго появления «коллег» ждать осталось. Ты смотри за прудом, а я еще раз осмотрю другие потенциальные позиции.
— Давай!
Пока Астахов смотрел за прудом, Бутаев внимательно осмотрел здания блокпоста, пространство от дороги до выносного поста охранения украинцев. Не заметив ничего интересного, повернул ствол в сторону кустов и произнес:
— На территории чисто.
— А у пруда двое, и они уже подходят к месту, откуда будет виден наш выносной пост, — сказал вдруг Астахов.
— Я предупрежу дозорного, чтобы убрал череп за бруствер, а то хлопнут из зарослей, и мы не успеем глушануть хохлов.
— Предупреди.
Используя портативную радиостанцию, Бутаев предупредил бойца охранения, тот мгновенно исчез за верхним рядом мешков с камнем, и переключил все внимание на кусты пруда. Шевеление веток там прекратилось.
— Вышли на позицию, — прошептал Астахов.
— Чего? — не услышал Бутаев.
— На позицию, говорю, вышли. Должны нарисоваться, им же надо осмотреть цель.
— Ну, тогда будем ловить. Если что, твой левый стрелок, мой — правый.
Но из кустов показалась только одна разрисованная, как у индейца, физиономия вражеского снайпера. Голова закрыта шлемом, на шлеме ветви, дерн. Он выставил винтовку, прижался к прицелу.
Прицелился и Астахов. Украинский снайпер, не увидев дозорного, поднял голову, начал поворачиваться, и в это время Сергей нажал на спусковой крючок. Тишину ночи разорвал хлесткий выстрел. Украинец уткнулся шлемом в землю рядом с винтовкой.
— Есть! — воскликнул Астахов. — Прямо в горло!
Из кустов прогремел ответный выстрел, и пуля скользнула по его шлему.
— Твою мать! — Сергей отполз в небольшую канаву. — Похоже, Ринат, второй выпас нас.
— И ты его опередил.
— Заметил, откуда он стрелял?
— Заметил, а толку? Он не собирается ждать, когда мы ударим по его позиции, отошел к пруду. Закончил охоту, пойдет на пост.
— Не-е. Так и просидит в безопасном месте до утра. Сейчас ему до поста не дойти, в любом случае надо либо главную, либо нашу дорогу перебежать, а он не идиот, понимает, что на открытом пространстве мы влегкую его прибьем.
— Наверное, ты прав, но подождем. Ты сиди в своей канаве, я один справлюсь, если он выйдет.
— Ладно, но могу сменить позицию.
— Движения в кустах нет.
— Это ничего не значит, хохол не будет рисковать.
Прошел час, второй стрелок так и не объявился, он действительно отошел к воде и там залег, чтобы утром оттащить труп своего товарища на блокпост. В светлое время снайперы охоту не вели.
Так Бутаев и Астахов просидели в лесополосе до рассвета, после чего благополучно вернулись на свой блокпост.
С утра пошел дождь, холодный и сильный. Столбик термометра установился на отметке в шестнадцать градусов. Дозорным передали плащ-палатки.
Двое бойцов в таком же одеянии вышли к бетонным блокам дороги. Хоть движение по дороге практически прекратилось, но отдельные отчаянные водители, как со стороны Луганской республики, так и со стороны Украины, все же решались на поездки. Таких машин было мало, но они были. А раз были, то подлежали досмотру. Со стороны Украины в основном везли овощи, крупы, консервы, из непризнанной, но вполне состоявшейся независимой республики вывозили стариков, женщин и детей из населенных пунктов, которые те же украинцы и обстреливали. Ополченцы не препятствовали этому, украинцы зачастую просто грабили предприимчивых соотечественников, в лучшем случае брали с них приличные деньги.
