– Ни днем ни ночью от тебя покоя нет, Гладышев! Ладно, черт с тобой, диктуй адрес.
Я назвал адрес, отключил мобильный телефон и принялся ждать. Мне так не терпелось увидеть Самохвалова, что я вышел на улицу и стал там высматривать автомобиль полицейского. Наконец он подъехал.
– Ну и чем я могу помочь тебе? – вылезая из машины, спросил он и в знак приветствия пожал мне руку.
– Хочу, чтобы мы взломали каким-нибудь образом дверь и проникли внутрь.
– А если дома никого не окажется? – задал резонный вопрос Самохвалов. – Что тогда?
– А если она там за дверью лежит и умирает? Тогда что? – в свою очередь, задал я встречный вопрос.
– Ладно, черт с тобой, ты меня убедил, – махнул рукой полицейский. – Только если дома никого не окажется, ремонтировать дверь будешь за свой счет.
– Да само собой, разумеется. Я бы тебя не звал Леня, сам бы как-нибудь справился со вскрытием двери, но ты же понимаешь, я под следствием, и если там еще один труп, то мне тогда ни за что не отвертеться от двойного убийства.
– Так, значит, я тебе еще нужен как свидетель? – проворчал Самохвалов.
Я сделал вид будто приподнимаю несуществующую шляпу.
– Причем свидетель, облеченный властью.
– Ну, пошли, пошли, – хмыкнул Леонид, и мы с ним вошли в подъезд и поднялись на второй этаж.
Для проформы Самохвалов несколько раз позвонил в дверь, подергал ручку двери, послушал, как в квартире играет мелодия мобильного телефона, после того как я в очередной раз набрал номер телефона девушки, затем позвонил в МЧС и попросил, чтобы прислали мастера по вскрытию дверей.
– Проходимец ты, Гладышев, – отключая свой мобильный телефон и пряча его в карман, заявил Самохвалов. – Услуга не бесплатная, за вскрытие платишь ты.
– Само собой, – согласился я.
Бригада, надо признаться, приехала быстро, минут через пятнадцать. Увидев человека в полицейской форме, двое парней особо выяснять, кто мы и зачем вскрываем двери, не стали, лишь поинтересовались удостоверением майора и оперативно с помощью «болгарки», инструментов и дрели вскрыли дверь.
Испытывая нетерпение, я первым ворвался в квартиру и заскочил в единственную комнату. Предчувствие меня не обмануло – на полу в луже крови лежала Алина, на одной ноге тапочка, вторая валялась у стены. Миловидное лицо было умиротворенным, длинные волосы были разбросаны по полу. Правой рукой девушка прикрывала рану на левой груди, другая рука была отброшена в сторону.
– Черт, ты прав, Гладышев, оказался. Здесь было совершено преступление.
Но мне было не до торжества. Я дотронулся до сонной артерии Алины и тут же отдернул руку, не веря своим ощущениям.
– Леня, она, кажется, жива!
Ни слова не говоря, Самохвалов достал мобильный телефон и набрал номер 103. Я снова, уже уверенно, приложил два пальца к сонной артерии девушки. Пульс еле-еле бился. «Жива! Жива!» – возликовал я. Может быть, еще не все потеряно и доктора вернут Алину к жизни.
Слесари, вскрывшие дверь, стояли растерянные, не зная, что им делать. Я попросил, чтобы они вставили новый замок. Парни, не мешкая, приступили к работе.
Надо отдать должное оперативности «Скорой помощи», приехала она ровно через пять минут. Работники «Скорой», довольно грубо действуя, вытеснили нас из комнаты, поставили девушке капельницу, затем уже с нашей помощью аккуратно переложили Алину на носилки и вынесли девушку из квартиры, а затем погрузили в автомобиль. Узнав, в какую больницу отвезут Алину, я проводил «Скорую», а затем и Самохвалова, потом поднялся на второй этаж, расплатился с рабочими, установившими новый замок, и забрал у них ключи от нового замка. Прихватив из дома телефон Алины, я закрыл дверь на замок и спустился вниз. Сев в автомобиль, поехал в больницу, куда «Скорая» повезла Алину.
Самой собой, в больнице девушку поместили в реанимационное отделение и, само собой, меня туда не пустили. Сидя в коридоре в окружении таких же, как и я, родственников и близких, дожидавшихся вестей о состоянии здоровья больных, я надумал позвонить родителям Алины, которые, как мне было известно со слов девушки, жили в Москве. Достав из кармана сотовый телефон девушки, я вошел в «записную книжку», отыскал телефон с пометкой «мама» и нажал на клавишу вызова.
– Да, Алина, здравствуй! – проговорил приятный женский голос.
– Извините, – пробормотал я, подбирая подходящие слова для сообщения трагического известия. – Это знакомый Алины.
Сердце матери сразу почувствовало неладное.
– Что с моей дочерью?! – горячо и страстно воскликнула она.
– В общем, дело не очень хорошее, ваша дочь находится в больнице в реанимации.
– Что произошло?! – нервно спросила женщина на том конце беспроводной линии.
– Ее кто-то ударил ножом.
– Что?! – вскричала мать девушки. – Кто?! За что?!
Это мне и самому очень хотелось бы знать.
– Это выяснит полиция, – объявил я.
– В какой больнице она лежит? – стараясь взять себя в руки, проговорила женщина.
Я назвал номер больницы и сказал, что девушка в реанимационном отделении.
– Я с мужем сейчас приеду, – поспешно сказала мама Алины.
– Хорошо, я буду ждать, – ответил я и нажал на клавишу разъединения связи.
Вскоре подъехали родители Алины. Мать лет сорока пяти, ухоженная, похожая на Алину, те же густые длинные волосы каштанового цвета, большие глаза, приятный овал лица. И отец лет пятидесяти, невысокий, с резкими чертами лица. Оба были взволнованны до крайности.
– Что?! Что случилось с моей девочкой?! – спросила женщина, когда я поднялся ей навстречу.
Я покачал головой.
– К сожалению, многого я не знаю, – ответил я, пожимая руку отцу Алины. Ладонь у него была мозолистая, крепкая, очевидно, мужчина занимался физическим трудом. – Просто Алина не отзывалась на мои звонки, я поехал к ней домой, но дома мне никто не открыл дверь. Обеспокоившись, я вызвал полицейского, а он, в свою очередь, бригаду эмчеэсников, которые и вскрыли двери. Там в комнате мы с полицейским и обнаружили лежащую на полу Алину.
– Она будет жить? – спросила меня женщина.
– Надеюсь, – лаконично ответил я.
– Извините, а вы кто такой? – поинтересовался отец девушки, окидывая меня изучающим взглядом.
– Можете считать парнем Алины, – объявил я, – а зовут меня Игорь Гладышев.
– Понятно, – кивнул мужчина. – Меня зовут Виктором, а мою супругу Вероникой.
В любое другое время и в другом месте я бы обязательно сказал «очень приятно», но сейчас было не до обмена любезностями.
– У кого можно узнать, каково состояние моей дочери? – спросила мама Алины.
