– Судя по всему, его что-то с тобой связывает. И он что-то хотел сделать по этому поводу, – возразила Риджби.
Курц отхлебнул кофе.
– Ходят слухи, что этот индеец охотится за тобой и в каждом баре рассказывает, что ему надо за что-то с тобой рассчитаться. Что-нибудь знаешь об этом, Джо?
– Нет.
Риджби наклонилась к нему поближе.
– Мы тоже охотимся за ним. Возможно, его счеты имеют какое-то отношение к стрельбе в гараже. Как ты считаешь, следует ли нам допросить его?
– Естественно, – ответил Курц. – Но тот индеец, которого я знал в Аттике, не похож на любителя пистолетов калибра 0.22. Хотя это и не повод отказываться от беседы с ним.
Риджби снова села прямо.
– Зачем ты пригласил меня сюда, Джо?
– Я вспомнил кое-какие эпизоды перестрелки.
Риджби скептически посмотрела на него, но продолжала слушать.
– Там были два человека.
Женщина сложила руки на груди. Сегодня на ней была голубая рубашка из „оксфорда“ и мягкая куртка цвета верблюжьей шерсти в паре с обычными джинсами. Пистолет, как обычно, лежал в кобуре справа, скрытый курткой.
– Два человека, – наконец откликнулась она. – Ты разглядел их лица?
– Нет. Только силуэты. В темноте-то, за двенадцать метров. Первый парень начал стрельбу. Потом я подстрелил его и поволок О‘Тул в сторону. В этот момент второй подобрал пистолет калибра 0.22 и выстрелил.
– Почему ты думаешь, что это двадцать второй?
Курц нахмурился.
– Мне хирург об этом сказал. Именно такую пулю они вытащили из мозга у О‘Тул. Другую сняли с моего черепа. Зачем ты об этом спрашиваешь, Риджби?
– Ты же был слишком далеко, чтобы определить марку пистолета.
– Конечно. Ты вообще меня слушаешь? Кроме того, я запомнил глухой звук выстрелов.
– Глушитель?
– Нет. Но звук мягче, чем должен быть у двадцать второго в замкнутом пространстве. Возможно, из патронов вынули часть порохового заряда. Начальная скорость меняется не слишком сильно, но звук намного тише.
– Откуда такие сведения? – спросила Риджби.
– Из израильской „МОССАД“, – ответил Курц. – Когда они послали убийц, чтобы отомстить за резню в Мюнхене, то использовали пистолеты двадцать второго калибра с уменьшенным пороховым зарядом.
– Ты теперь эксперт по наемным убийцам, работающим на „МОССАД“, Джо?
– Нет, – ответил Курц, отодвигая в сторону оставшиеся пол пончика. – Я это в каком-то кино видел.
– В каком-то кино, – повторила Риджби. – Хорошо. Расскажи мне про этих двоих людей.
– Я уже сказал. Никаких деталей. Силуэты. Парень, которого я подстрелил, был ростом пониже, чем второй, который подобрал пистолет и подстрелил меня.
– Ты уверен, что подстрелил одного из них?
– Ага.
– Мы не нашли на полу крови, кроме твоей и О‘Тул.
Курц снова пожал плечами.
– Могу лишь предположить, что второй стрелок затащил раненого на заднее сиденье и уехал сразу же, как только снял меня.
– Значит, они вели огонь, прикрываясь своей машиной?
– Откуда, черт меня дери, я могу знать? Может, ты это знаешь?
Риджби снова наклонилась к нему поближе, поставив правый локоть на стойку.
– Я, черт подери, знаю только то, что никогда не стала бы и пытаться застрелить двух человек из пистолета двадцать второго калибра с двенадцати метров и в темноте.
– Еще бы. Но я не думаю, что они планировали стрелять с такого расстояния. Им пришлось поторопиться. Они бы стояли и ждали, когда О‘Тул подойдет к своей машине. И выстрелили бы в упор, с пары метров.
– Значит, ты уверен, что они охотились на нее, а не на тебя? – спросила Риджби, подняв свои потрясающие темные брови. – Ты многое вспомнил, Джо.
В ответ Курц только вздохнул.
– Моя машина находилась справа, далеко от пандуса. А стрелявшие стояли у самого пандуса, там же, где машина О‘Тул.
– Откуда ты это знаешь?
– Она пошла в том направлении, – ответил Курц. – Мы оба видели это, когда просматривали запись.
После этого он героически откусил от пончика еще кусочек.
– Почему два человека, но стреляет только один? – прошипела Риджби. До сих пор они шептались, но уже достаточно громко для того, чтобы официантка в красной пижаме в горошек обратила на них внимание.
– С какого хрена мне это знать? – спросил Курц в полный голос.
Риджби положила поверх счета пять долларов, расплатившись за две чашки кофе и пончик.
– Ты вспомнил что-нибудь еще?
– Нет. Я, конечно, хорошо помню то, что увидел на записи. Как я пытался утащить О‘Тул к двери, или, по крайней мере, за колонну, и как в меня попали.
Риджби внимательно посмотрела ему в глаза.
– Рассказы насчет спасения офицера О‘Тул, с риском для своей жизни меня не впечатляют. Я слишком хорошо знаю Джо Курца. Ты всегда был живым примером теории естественного отбора в человеческом обществе.
Курц понимал, о чем она говорит. Его пьяница-учитель, Пруно, за долгие годы в Аттике переслал ему немало книг. В списке за шестой год значился и Эдвард Вильсон. Но он сделал вид, что не понял ее замечания.
– Я нес О‘Тул на спине потому, что у нее массивное тело. В качестве щита. На таком расстоянии пуля двадцать второго калибра не прошла бы навылет, – заявил он, состроив максимально безразличное выражение лица.
– Так все и случилось, – проронила Риджби. – Позвони, если еще что вспомнишь, Джо.
Она встала и пошла к юго-западному выходу из рынка.
Курц ехал в своем „Пинто“ обратно в офис на Чипьюа, когда у него в кармане зазвонил телефон.
– Задание выполнено, – сказала Анджелина Фарино Феррера.
– Благодарю, – ответил Курц.
– В гробу я видела твои благодарности, – огрызнулась женщина-дон. – Ты мне задолжал, Курц.
– Нет. Давай подумаем об этом, когда я верну тебе аванс и ты с умом распорядишься сэкономленными пятнадцатью тысячами. Иди и купи новую подвеску для своего „Бокстера“.
– Я его весной продала, – сообщила Анджелина. – Он был слишком медленным, – добавила она, отключая телефон.
В офисе пахло кофе и табаком. Курц так и не привык к последнему и чувствовал себя слишком тошнотворно, чтобы насладиться первым.
Все тайны компьютера Маргарет О‘Тул были раскрыты. Защищенные паролем файлы, касавшиеся тридцати девяти поднадзорных, с которыми она работала, отдельные заметки – все, кроме электронной почты, также защищенной паролем. Большинство полученной информации оказалось откровенным хламом. Очевидно, О‘Тул не хранила в служебном компьютере информацию личного характера. Только по работе.
