– Что привело вас на остров доктора Моро? – спросила она.
– Услышала об этом замечательном баре. – Гаме осмотрела практически голые стены и добавила: – Кажется, доллар не имеет такого хождения, как раньше.
Все за столом рассмеялись.
– Ага, женщина-ученый, да еще с чувством юмора, – похвалил Айзек Кляйн, химик.
– Доктор Кляйн, вы утверждаете, что у меня нет чувства юмора? – спросила доктор Беннетт. – Я нахожу ваши научные статьи очень смешными.
Эта добродушная перепалка вызвала новый взрыв смеха.
Доктор Мейхью сказал:
– Доктор Беннетт забыла сказать, что помощник директора Центра тоже женщина – Лоис Митчелл.
– Я с ней познакомлюсь? – спросила Гаме.
– Когда она вернется из… – Доктор Беннетт осеклась на середине фразы. – Она отсутствует… в экспедиции.
– Лоис работает с доктором Кейном, – уточнил Мейхью. – Когда она здесь, на острове не так чувствуется мужское господство, как теперь.
Гаме сделала вид, что не заметила, как Мейхью исподтишка толкнул Беннетт в плечо, и посмотрела на другие столики в комнате.
– Здесь весь штат лаборатории? – полюбопытствовала она.
– Это сокращенный состав, – ответил Мейхью. – Большинство наших коллег работают в поле.
– Должно быть, это очень большое поле, – рискнула пошутить Гаме.
Последовала оглушительная тишина.
Наконец Мейхью оскалился в улыбке.
– Да, очень большое, – подтвердил он.
Доктор посмотрел на остальных; те восприняли этот взгляд как сигнал и заулыбались.
У Гаме создалось впечатление, что все они соединены проводами, а выключатель в руках у Мейхью.
– На причале я встретила еще одну женщину, – вспомнила она. – Кажется, ее зовут доктор Ли.
– О да, доктор Сун Ли, – сказал Мейхью. – Я ее не считал, потому что она гостья и не входит в наш штат. Она очень застенчива и даже обедает в своей комнате.
Чак Халлум, глава отдела иммунологии, добавил:
– Она училась в Гарварде и сейчас в числе самых выдающихся из известных мне иммунологов. Кстати, о жителях острова. Что на самом деле привело вас в Боунфиш-Ки?
– Интерес к биологии моря, – ответила Гаме. – В научном журнале я прочла о ваших новаторских работах в области биомедицины. Я собиралась навестить друзей в Тампе и не могла упустить возможность посмотреть собственными глазами.
– Вы знакомы с историей морского центра? – спросил Мейхью.
– Он основан некоммерческим фондом, но сверх того я почти ничего не знаю, – сказала Гаме.
Мейхью кивнул.
– Когда доктор Кейн основал лабораторию, первоначально она финансировалась благодаря завещанию выпускника Флоридского университета, у которого от болезни умер близкий родственник. Недовольная семья подала иск, финансирование почти прекратилось, и тогда доктор Кейн нашел другие источники. Он представлял себе Боунфиш-Ки идеальным исследовательским центром, потому что собирался разместить его вдали от университетской суеты.
Звонок объявил о начале обеда, и все перешли в столовую; бармен теперь играл роль официанта. Повар приготовил на обед свежепойманного морского окуня, поджаренного до совершенства с орехом пекан; окуня запивали белым тонким французским совиньоном. Разговоры за столом велись легкие, о работе не говорилось ни слова.
После обеда ученые перешли на веранду и во дворик. Здесь общение продолжилось, но опять разговоры не касались лаборатории. С наступлением темноты большинство разошлось по своим комнатам.
– У нас тут отбой рано, – объяснил Мейхью, – а подъем на заре. Бар закрывается, так что после десяти делать здесь нечего.
Мейхью задал Гаме еще несколько вежливых вопросов о ее работе в НУМА, попрощался и сказал «увидимся за завтраком». Разошлись и все остальные. Гаме осталась на веранде одна вбирать звуки и запахи субтропической ночи.
Она решила позвонить Полу и пошла к водонапорной башне по той же тропе, что и раньше. При яркой луне белые ракушки блестели. Гаме начала подниматься на башню, но на полушаге остановилась. Сверху доносился женский голос. Говорили как будто по-китайски.
Минуту или две спустя разговор завершился, и Гаме услышала тихие шаги. Она попятилась под лестницу и спряталась за пальмой. И смотрела, как Ли спустилась с башни и пошла по тропе.
Гаме шла за ней до домиков, в них было темно, только в одном горел свет, но и он у нее на глазах погас. Она стояла, глядя на темный дом, и думала, что бы на ее месте сделала Нэнси Дрю.
Потом решила вернуться к водокачке. Там она послала Полу голосовое сообщение о том, что прибыла благополучно, и пошла в свою комнату.
Села на забранном сеткой крыльце и подвели итоги впечатлений первых часов, проведенных на острове. Ее врожденное чутье было еще обострено годами научных наблюдений – вначале как подводного археолога, потом морского биолога.
Она согласилась с замечанием Дули, что на острове Боунфиш-Ки есть нечто такое, что не видно глазу. Бармен, смешивавший коктейли, словно сошел со страниц журнала «Солдат удачи». Далее – доктор Мейхью и все остальные не очень ловко уклонялись от разговоров о докторе Кейне, загадочном полевом проекте Центра и местонахождении остальных сотрудников. Ее также заинтересовала загадочная молодая азиатка-ученый, которая так холодно встретила ее на причале; и то, как доктор Мейхью забыл упомянуть о докторе Сун Ли. А все остальные ученые избегали Гаме, как прокаженную.
Остин просил ее высматривать все необычное на острове.
«А как насчет странного, Курт, старина?» – спросила она про себя.
По меркам Остина, на этом острове должно было быть занятно. Но, вслушиваясь в звуки ночи, Гаме начала понимать, почему Дули не улыбался, приветствуя ее в этом раю.
Глава 19
Добродушная беззаботность детектива-суперинтендента Рэндольфа была обманчива. Он, казалось, одновременно присутствовал всюду. Присматривал за криминалистами, которые фотографировали место преступления и собирали улики, искал и находил расхождения в свидетельских показаниях и прочесал «Биб» очень большим и частым гребешком.
Для полной картины ему не хватало только шляпы, как у Шерлока Холмса, и пенковой трубки.
Детектив-суперинтендент и его команда работали допоздна, а потом воспользовались временными спальнями, предоставленными им Гэнноном. На следующий день по просьбе Рэндольфа капитан подвел судно ближе к станции морской полиции на суше. Тела перевезли в судебно-медицинскую лабораторию для вскрытия.
Дав показания, Остин и Завала вычистили батисферу и осмотрели ее в поисках повреждений. Если не считать мест, где во время неожиданного погружения на глубину содралась краска, доблестный воздушный колокол отлично выдержал испытание.
