— Дин! — благо, все уже проснулись и можно было шуметь, не опасаясь злобного Рэя.
— Ну? — оглянулся на нее парень.
— А что «во-вторых»?
Молодой Шер не понял:
— В смысле?
— Ты сказал: «во-первых, я не в том состоянии…». А во-вторых?
Дин вздохнул:
— И все-то тебе интересно… А во-вторых, я никогда не буду спорить, а значит, драться с дядей.
— Почему? — Летисия была совершенно не согласна, что любой спор решается дракой, но вот почему Дин не мог попытаться хотя бы высказать свое мнение…
Впрочем, юноша и так ее прекрасно понял:
— Потому что он вырастил меня, — голос парня был ровен и спокоен, а в черных глазах застыл лед, — хотя по всем законам Неблагого Двора имел полное право оставить в лесу.
— Оставить?! — ахнула девушка.
— «Заниматься ребенком обязаны только отец и мать», — судя по тону Дина, он повторял заученный текст. — «Больше ни у кого нет обязанности кормить лишний рот».
— Что это?!
— Заповеди Неблагого Двора. Параграф шестнадцатый.
— Ты знаешь их все?
— Процитировать? — в голосе юноши появились нотки иронии. — Параграф первый: «Смерть является благом. И для того, кто ее несет, и для того, кто ее получает». Параграф второй…
— Хватит!!! — оборвала его Летисия. Казалось, еще секунда, и она расплачется прямо здесь и сейчас.
Диншер это понял. Замолчал, отвел взгляд…
— Я так понимаю, мы сегодня не завтракаем? — раздался за спиной Летисии чуть насмешливый голос.
— Не-не-не, почему… — зачастила дриада. Девушка засмущалась, что она так плохо думала о Рэе…
А вот Дин оправдываться и не думал:
— Много есть вредно! — радостно сообщил он.
— Значит, доготавливай завтрак, а сам будешь голодать, — равнодушно пожал плечами слуа, отворачиваясь и высматривая что-то на дальнем краю поляны. А затем вдруг рявкнул: — Ноа, да что ж ты творишь?! — и поспешил к юваркам, оставив начинающих поваров в гордом одиночестве.
— Вечно он все испортит, — грустно вздохнул Дин. Правда, что именно портилось, Летти так и не поняла.
Ноа, как оказалось, ничего такого уж особенного не творил — ну, это с точки зрения дриады: юварка попросту пробовал рукою барьер, образованный странным порошком — то ли сломать пытался, то ли просто проверял на прочность. Ломаться невысокая стенка не собиралась, по крайней мере, в ближайшее время, но Рэю это совершенно не понравилось, и сейчас, когда Летисия копалась в сумке, подбирая продукты на завтрак, Шер уже что-то втолковывал своему приятелю. Потерявший уже почти все перья крылатый спорить вроде бы не собирался, просто молча слушал, опустив голову. Неподалеку, прислушиваясь к разговору, крутился уже проснувшийся Мяу.
Впрочем, пробудился не он один. Нелюбимая Летисией Эмили, стоя неподалеку, тоже прислушивалась к эмоциональному монологу Рэйшера, не пытаясь, правда, вмешаться или перебить его.
Один только Элиаш не заинтересовался происходящим. Эльф сидел на земле, обхватив голову руками, и пытался справиться с накатывающими волнами беспамятства. Казалось, прикрой глаза на минуту, и уже не сможешь их открыть… Но когда Летисия, наконец заметила это и, встревоженная, подбежала к парню, тот уже смог справиться с собой и медленно встал на ноги, осторожно улыбнувшись в ответ:
— Все в порядке.
Сам он, правда, совершенно не был в этом уверен.
Без завтрака, конечно, никто не остался. Правда, по словам все того же Рэйшера, это было потому, что «на голодный желудок много не пройдешь». «На переевший тоже!» — радостно прокомментировал его слова племянник. Старший слуа покосился на него, но на этот раз почему-то ничего не сказал. Лишь скомандовал после завтрака: «В дорогу».
Чем ближе путешественники подходили к Многоточию, тем агрессивнее становились растения. Казалось, все они пробудились от зимнего сна и, не дожидаясь потепления, решили подзакусить маленьким отрядом. Кусанчик хищно шипел голыми ветвями, побеги хитрожорки, которые, казалось бы, еще должны спать, путались под ногами, злогнус выстреливал серыми, еще не раскрывшимися почками, заставляя путников постоянно сходить с дороги, ускользая от мелких, но очень опасных снарядов.
Впереди, как и вчера, шел Рэй. За ним брели, взявшись за руки и зачарованно глядя друг другу в глаза, юварки. Как они умудрились ни на что не наступить и не попасться никакому растению — неизвестно. Эльфу без «волшебных» зеленых лент вроде было слегка полегче, сильно он на Летисию не опирался, а потому они спокойно шли рядом. Ну, и замыкал шествие Дин.
Дриада чуть замедлила шаг, позволяя младшему слуа догнать ее и Элиаша, и осторожно окликнула парня:
— Дин? — она, честно говоря, опасалась, что тот не захочет с ней разговаривать, памятуя про внезапно свалившиеся обязанности повара, но брюнет спокойно откликнулся:
— Да?
— Ты говорил… — девушка запнулась, не зная, как продолжить фразу.
— Что я говорил?
— Ну, смотри… По вашим законам ребенка могут оставить в лесу. Но и Рэй, и ты говорили, что лес не опасен для слуа!
Тут даже Элиаш, молча прислушивающийся к разговору, закатил глаза и сдавленно застонал:
— Наверняка имелось в виду — для взрослого слуа! — Летти уже успела вкратце рассказать ему о своих беседах, и эльф имел некоторое понятие о происходящем.
Впрочем, у Дина было другое объяснение:
— Не только. Лес — это растения. А кроме них, есть и звери. А они как раз опасны.
Дриада вспомнила обстоятельства знакомства с Рэем и усмехнулась — благо, Мяу как раз крутился неподалеку. Но при этом тут же нашла новую тему для разговора.
— А Многоточие… Вообще, какое оно? Я понимаю, что опасное. А на вид?
Летисия так заинтересованно глядела на шагающего рядом слуа, что Элиашу внезапно стало безумно обидно, что на него так не смотрят.
Слуа меж тем пожал плечами:
— Дойдем — увидишь, — и прежде чем путешественница успела обидеться, пояснил: — Рассказывать слишком долго.
ГЛАВА 8
Точка, точка, запятая…
Карта Многоточия
Многоточие началось внезапно: меж деревьями стали попадаться остатки разрушенных стен, оплетенных засохшими лианами, земля под ногами внезапно стала сухой и хрупкой… А затем лес закончился. Резко, неожиданно, словно невидимый великан вдруг начертил линию, за которую растениям нельзя было заступать.
То, что виднелось вместо деревьев, не походило ни на один ранее виденный пейзаж. Когда-то здесь было множество строений, проходили дороги, двигались известные той, старой цивилизации механизмы… Сейчас это все пропало: виднелись полуразрушенные остовы домов, изуродованных разразившимися внутри пожарами, обломки бетонных плит загораживали проходы, виднелись оплывшие груды металла — видно, здесь как раз и находились какие-то механизмы. Часть поверхностей была выглажена, словно отполирована невидимым мастером, а кое-где вздулись и застыли за многие годы огромные чудовищной формы пузыри. Серый камень, багряный кирпич, бледно-сизые панели обрушившихся зданий были покрыты застарелой сажей и копотью.
