– Длиной в жизнь… – согласился Сирко. – Однако больше всего нас заинтересовала та часть ее, которая касается знания канала, гавани Дюнкерка и испанского языка. Мы надеемся на вашу помощь, капитан. Ваш корабль войдет первым, вслед за моим сторожевиком.
– Было бы еще лучше, если бы вы позволили перейти на ваш сторожевик. Мне легче будет общаться с офицерами охраны форта и лоцманской башни, чем вам. К тому же у коменданта, дона Эстелло, будет меньше искушения предать вас в самую ответственную минуту.
– А ваш корабль? Хотите спасти его, оставив вместе с «Женевьевой»?
– Хочу спасти. Но не такой ценой. Он пойдет вслед за флагманским сторожевиком. Командование примет мой помощник, надежный парень.
– Согласен, капитан, – сжал ему предплечье Сирко. – Жду вас на сторожевике. Не знаю, какой там из вас капитан, а казак вышел бы неплохой.
– Я подумаю над вашими предложениями, полковник, – вежливо улыбнулся капитан. – Быть казаком пока не приходилось. Но мой девиз: «Познавай жизнь, пока жизнь не распознала тебя».
– Любопытный девиз и, по-моему, очень близкий к казачьему. По духу своему. Жду вас на сторожевике.
3
В Париж Диана де Ляфер прибыла в сопровождении Кара-Батыра и графа де Моле.
Город встречал ее холодным моросящим дождем и пронизывающим, леденящим душу северным ветром. В этой ненастной погоде Диане чудилось что-то символическое, предначертанное свыше.
Триумфального возвращения в Париж блистательной графини де Ляфер не получилось – это уже было ясно. Она проезжала опустевшими улицами столицы, узнавая дворцы и особняки парижских аристократов. Когда-то во многих из них графиню принимали тепло и рады были видеть хоть каждый день. В некоторые же напрашивалась сама, через друзей и влиятельных знакомых. И потом долго гордилась, что сумела побывать на балу у герцогини де Сен-Симон, принца де Конде или графини де Кондьерро…
Однако все это осталось в прошлом. Теперь Диана уже с трудом могла бы определить, в каком доме ее вообще решились бы принять, а в каком сочли бы неудобным привечать заговорщицу, которой только чудом удалось избежать плахи. Да и то лишь потому, что сумела скрыться от правосудия.
– Вы думаете, нам удастся обнаружить следы графа де Корнеля еще до темноты? – устало спросила Диана графа де Моле.
Даже въезд в Париж не смог развеять ее «полусонного-полуидиотского», как определила сама графиня, состояния. Она чувствовала себя крайне утомленной и уже не испытывала никакого желания представать в таком виде и состоянии перед кем бы то ни было.
– Но сейчас полдень. А мы уже в центре. Остается выяснить… – глянув в окошечко, Артур де Моле не договорил, приказал кучеру остановить карету и бросился к ближайшему подъезду.
Его не было минут пятнадцать. Ожидая графа, Диана задремала, прислонившись к угловой подушечке кареты. Но как только услышала скрип дверцы, встрепенулась и, мгновенно поправив прическу, посмотрелась в зеркальце.
– Так чем утешите меня, граф?
– Нам повезло. Де Корнель находится в трех кварталах отсюда. Мне сообщили, что он осматривает то ли дворец, то ли просто богатый особняк, который решил приобрести у одного итальянского купца. Не слишком роскошный, но довольно-таки милый двухэтажный особняк.
– Дворец, граф, дворец, – сразу же предупредила его Диана. – Отныне он в любом случае будет именоваться дворцом.
– Видно, не так уж плохи финансовые дела нашего де Корнеля.
– Так чего мы медлим? Поможем графу если уж не деньгами, то хотя бы дельным советом.
– Которого ему явно не хватает, – улыбнулся де Моле. Несмотря на дальнюю дорогу, он сумел сохранить присутствие духа. Граф ведь и сам только сейчас по-настоящему «возвращался» в Париж. До этого он хоть и побывал здесь трижды, однако делал это инкогнито. О его приезде знали всего лишь несколько родственников.
Сейчас де Моле прекрасно понимал, что его вхождение в высший свет Парижа во многом будет зависеть от успеха в нем Дианы де Ляфер, от того, насколько быстро и полно восстановит она все свои связи и знакомства. И то, что, сводя девушку с графом де Корнелем, он рискует потерять ее, не очень-то пугало Великого магистра.
«Потерять Диану, – рассуждал честолюбивый граф, – я могу только в том случае, когда она выйдет замуж за Корнеля. Но ведь я-то и не собирался делать ей предложение. Зато как союзница она в любом случае останется верной мне». Артур был убежден в этом.
– Где я могу видеть графа де Корнеля? – решительно поинтересовалась Диана, едва ступив в прихожую дворца на втором этаже.
– Осматривает залы, – отчеканил слуга с выправкой королевского гвардейца, принимая у графини меховую накидку. – Доложить?
– Не надо, он и так с нетерпением ждет меня, – устремилась Диана к мраморной лестнице.
Де Моле с удивлением посмотрел ей вслед, однако вовремя остановился, решив, что будет куда лучше, если графиня представится сама. Для дамы с такой внешностью и такой самоуверенностью особого труда это не составит.
Граф де Корнель стоял посреди большого танцевального зала, оформленного в генуэзском стиле, и околдоваyно осматривал статуэтки над каминами, лепнину, узорчатый паркет.
– Как видите, все приведено в исключительное состояние, – суетился подле него розовощекий приземистый итальянец, поверенный бывшего владельца. – В ис-клю-читель-ное! И, видит Бог, здание стоит денег, которые вам надлежит уплатить синьору Даниэлино.
– Вы мешаете мне любоваться этим шедевром, – упрекнул его граф, все еще не верящий, что через несколько минут, сказав всего одно слово «да», он станет обладателем этого роскошного, по его провинциальным представлениям, парижского особняка.
– Так соглашайтесь же с названной суммой, и тогда у вас сразу же появится уйма времени для того, чтобы любоваться каждым залом этого чуда генуэзских мастеров. Весь остаток жизни, граф, вы можете только то и делать, что наслаждаться их созерцанием.
Заметив, что граф совершенно не слушает его, а взор устремлен к площадке, с которой начинались две беломраморные лестницы, маклер умолк и оглянулся. Там, в конце зала, стояла золотоволосая красавица в длинном, ослепительно белом платье, по линии декольте которого оранжево сияли три большие рубиновые броши.
Девушка оставалась неподвижной, словно невесть когда и откуда появившееся изваяние талантливейшего из мастеров. Мужчины тоже стояли, затаив дыхание, замерев, боясь шелохнуться, ибо любое, самое осторожное движение, самый ничтожный вздох – и прекрасное видение исчезнет. Причем исчезнет, попросту испарится, раз и навсегда.
– Не сомневайтесь, граф, покупайте, – озарила зал своей белозубой сверкающей улыбкой графиня де Ляфер. – И будьте уверены, что мне особняк нравится, – медленно, лебединой походкой подплывала к де Корнелю эта, самим Богом ниспосланная ему, поднебесная красота.
– Но кто вы, прекрасная? – едва слышно выдохнул граф. Он мельком взглянул на маклера, однако по застывшему выражению его лица понял: итальянец тоже видит красавицу впервые.
