– Графиня де Ляфер, – с вызовом представилась девушка. – Диана де Ляфер.
Приблизившись, она подала руку для поцелуя, а потом так и задержала руку графа в своей, незаметно переведя ее себе под локоток.
– Продолжайте, продолжайте, – обратилась она к маклеру. – Мы с графом де Корнелем слушаем вас.
– Синьор Кастеллини, – склонил голову агент владельца этого архитектурного чуда, представляясь графине. – Я собственно… Насколько я понял, мы с графом уже обо всем договорились. Никаких особых преград для заключения сделки не существует.
– Вы правы: никаких. Названная цена нас с графом вполне устраивает. Не правда ли, граф де Корнель?
– Да-а, конечно, это строение способно поразить. Хотя, по правде говоря…
– Не волнуйтесь, граф, финансовую сторону этого приобретения мы еще обсудим, – спокойно утвердила его в решении графиня. – У нас с вами найдется достаточно средств для того, чтобы со временем сей дворец стал всего лишь летней резиденцией супругов Корнелей. Поскольку сумеем позаботиться о более солидном пристанище. Эй, кто там из слуг?! Вина!
Нетрудно было определить, что де Корнелю давно перевалило за сорок. Простое, ничем не примечательное лицо, которое больше подошло бы камердинеру, нежели графу; узковатый, чуть приплюснутый лоб с большими залысинами; худощавая, невнушительная фигура… Однако Кастеллини сразу заметил, что, оказавшись рядом с Дианой де Ляфер, граф почти мгновенно преобразился. Как, впрочем, и весь особняк, слишком громогласно названный дворцом.
Но вот появился слуга. А вместе с ним – и вино. И Кастеллини не мог удержаться от того, чтобы первый тост поднять не за удачную сделку, а за прекрасную хозяйку дворца – графиню де Корнель.
– Ну, что вы?! – растерянно пробормотал граф, вопросительно, и в то же время почти с детской несбыточной мечтательностью в глазах посматривая на Диану. Тост показался ему слишком рискованным. – Вы не так поняли графиню, синьор Кастеллини. Как можно, мы ведь с графиней де Ляфер еще даже не успели…
– Ах, граф, если уж вы положились на опыт синьора Кастеллини при покупке этого скромного дворца, то при выборе красавицы-жены тем более можете положиться. Так что смелее, синьор Кастеллини, смелее! – звонко рассмеялась графиня, мгновенно развеяв всю неопределенность ситуации. – Считайте, что и на сей раз чутье маклера вас не подвело. Потому что так оно и есть на самом деле.
– Вот видите, граф, – расцвел Кастеллини. – Чутье маклера, чутье торгового агента – это, знаете ли, опыт…
– Извините, все так неожиданно и необычно, – еще больше смутился граф, поворачивая голову то в сторону Кастеллини, то в сторону Дианы. – Конечно, я все понимаю. Но в то же время ситуация, согласитесь, неординарная.
– Синьор Кастеллини, – решительно брала «неординарную ситуацию» в свои руки графиня, – эту ночь мы с графом проведем уже во дворце, а посему распорядитесь… И еще. Через воскресенье мы с графом даем бал по случаю новоселья. И не только по этому случаю. В любом случае вы можете видеть себя среди первых и самых достойных приглашенных.
Не желая выслушивать слова благодарности синьора, графиня тотчас же подхватила его под руку и, отведя чуть в сторону, шепотом попросила:
– Какую цену вы назвали графу, что он до сих пор не может прийти в себя?
Кастеллини, нисколько не смутившись, назвал сумму.
– Однако же вы отчаянно блефуете, синьор. Насколько вы можете сбавить цену? Только быстро и правдиво. Остальное вам окупится моей искренней, – с особым выражением произнесла Диана это свое «искренней», – признательностью и благосклонностью.
Кастеллини закатил глаза, словно собирался упасть в обморок, но тем не менее назвал иную, значительно меньшую, сумму.
– Именно ее мы и сообщим вашему бывшему владельцу, а также нотариусу. Я же уплачу вам чуть больше. И не забывайте: плюс мое покровительство и моя признательность.
4
Отряд медленно приближался к берегу. Рулевой флагманского сторожевика старался вести корабль так, чтобы он скользил по широкой лунной стезе, указывающей путь прямо к порту.
Глядя на этот небесный луч свободы, Сирко не мог решить для себя, что бы это могло значить: то ли луна предательски освещает всю его эскадру, превращая ее на фоне фиолетовой ночи моря в великолепные мишени для орудий, то ли, наоборот, осеняет сиянием грядущего величия.
– Рулевой, лево руля! – по-испански, очень громко скомандовал Констанэ. – Справа мель.
– Есть лево руля, сеньор капитан, – так же громко ответил матрос, перебравшийся на сторожевик вместе с Констанэ и тоже неплохо владеющий испанским.
– Ориентируйтесь по лоцманской башне! Внимательнее, матрос, внимательнее!
– Слушаюсь, сеньор капитан!
Справа, на скалистом берегу, уже явственно выделялась своей чернотой стена с небольшими башенками.
– Подходим к форту «Мардик», – напомнил Констанэ стоящему рядом полковнику Сирко.
– Я считал, что он выглядит грознее.
– Может, на вид этот форт и не впечатляет, однако пушек в его капонирах предостаточно.
– Посчитаем их, когда умолкнут орудия крепости.
Все, кто был на мостике, замолчали и уставились на двух испанцев, появившихся на площадке башни, к которой приближался их корабль. Один из них держал в руке факел.
– Эй, капитан, что это за эскадра?! – закричал тот, без факела. – Мне не было сообщено, что мы ожидаем такой караван!
– Если хотите жить, кричите, что велено, – толкнул Сирко дулом пистолета дона Эстелло.
– Лейтенант Навейра, это вы?!
– Так точно, я! – зычным голосом откликнулся испанский офицер. – А вы кто?
– Комендант форта! Неужели не узнаете?
– О, майор Эстелло! Простите, не узнал вас по голосу! Я только что из города! Мне сказали, что вы командуете сторожевиками! Это вы вели бой с французской эскадрой?
– А теперь уже конвоируем захваченные корабли! Взгляните-ка на этот «улов»!
– И вы сумели добыть его, не потеряв при этом ни одного нашего судна?!
– Как видите, лейтенант! Прикажите пропустить нас по каналу.
– Слушайте, да ведь там целая армада! Французы что, собирались штурмовать Дюнкерк с моря?!
– Это всего лишь торговые корабли.
– Ах, торговые! – разочарованно произнес лейтенант. – Это меняет дело. Но все равно, с победой, господин комендант!
Корабль медленно, словно призрак, прошел мимо форта, чтобы сразу же оказаться на широком разводье, которым заканчивалась узкая горловина канала, и начинался подход к гавани. Пламя факела на вершине башни еще какое-то время трепетало на ветру, потом исчезло. Видимо, офицеру надоело бестолку стоять на холодном морском ветру и он вместе с солдатом спустился в каземат.
