– Клянусь моими четками, что несчастный отец не в состоянии был даже поднять голову от подушки, а не то что выйти из дому, – говорила миссис Маккафферти Майку, промокая глаза уголком передника.
– Может, он уехал домой? – выдвинул предположение Майк, сам в него немало не веря.
– Домой? В Чикаго? – экономка глубоко задумалась над этой идеей. – Но каким образом? Епархиальный автомобиль стоит в гараже, а поезд Галесберг-Чикаго идет только завтра.
Майк пожал плечами, пообещал проинформировать ее и доктора Стаффни в случае каких-либо новых фактов об отце Каванаге и отправился в церковь. Мессу служил священник из Оук Хилл, и во время всей службы – которую монотонными голосами вели заместитель отца Каванага и невнимательный служка – Майка сверлила мысль о тех коричневых червях, которые, извиваясь, заползали прямо в плоть отца Каванага. Что, если его друг стал сейчас одним из них?
Эта мысль заставляла Майка умирать от страха.
Он заставил маму поклясться, что она будет сидеть с Мемо всю ночь. Но затем удвоил ставки, обрызгав пол и подоконник святой водой и разложив кусочки разломанной гостии в уголках оконной рамы и в ногах постели Мемо. То обстоятельство, что ему приходилось сегодня оставлять Мемо одну, было самой худшей стороной их плана.
Затем Майк упаковал рюкзак и отбыл, примерно на час с лишним раньше своих друзей. Напряжение от поездки по Шестой Окружной немного проветрило ему мозги, но бессонные ночи сказывались тяжестью в голове и шумом в ушах.
Немного не доехав до фермы дяди Генри, Майк свернул в сторону и через запасные ворота проехал по заросшей колее, тянувшейся вдоль кладбища. Затем спрятал велосипед в гуще елей как раз над ущельем, в котором должны были обосноваться его друзья, и, присев, принялся их ждать. Они приехали примерно через полтора часа и у Майка вырвался вздох облегчения: если б появился Школьный Грузовик и начал их преследовать, весь план пошел бы насмарку.
Все время пока ребята гостили у тети Лины, Майк просидел в кустах, наблюдая за ними в бинокль, который он позаимствовал у своего отца. Бинокль был не совсем исправен, одна из линз треснула, но все-таки Майк отлично видел своих друзей, пока они уютно посиживали и распивали лимонад с тетей Линой, в то время как ему приходилось без конца ерзать и чесаться в этих колючках.
Позже Майк, стараясь не приближаться к ребятам больше, чем на пятьдесят футов, проследил, как они пошли в лес, он двигался параллельно им. Помогало то, что он хорошо знал, куда они должны идти. На мальчике была надета зеленая рубашка и хлопчатобумажные брюки, этот наряд должен был обеспечить некоторую маскировку до приближения ночи. Но все-таки Майк предпочел бы настоящий воинский камуфляж.
Майк снова потряс головой. Самым трудным было не заснуть.
Свой наблюдательный пункт он устроил над самым ущельем, менее, чем в двадцати ярдах от Дейла и ребят. Место было отличным: два больших камня загораживали мальчика, вместе с тем совершенно не мешая обзору лагерного бивуака и всей поляны. Позади него росли три дерева, обеспечивая ему прикрытие с тыла. Кроме того Майк отыскал сломанный сук и выкопал небольшой окопчик, такой чтобы в нем можно было полностью укрыться вместе с вещами. Когда же он замаскировал свое укрытие ветвями и подтянул поближе сломанный ствол дерева, Майк почувствовал себя почти в полной безопасности.
Затем он аккуратно разложил в пределах досягаемости принесенные с собой вещи: бутылку с питьевой одой, бутылку со святой водой, на одной из них он предварительно сделал отметку фломастером, чтобы их не перепутать. Поблизости положил бутерброды и бинокль, тщательно завернутая гостия хранилась в нагрудном кармане рубашки. Наконец с большой осторожностью он достал и положил на землю ружье Мемо.
Теперь он уже знал, почему такое оружие – восемнадцать дюймов ствол и орехового дерева рукоятка – запрещено: на вид оно было точно таким, какое носили гангстеры в тридцатые годы. Майк нажал на казенник, тот щелкнул и открылся, и до мальчика донесся сильный запах оружейного масла. Стальные стволы неясно блеснули в сгущающихся сумерках. В коробке, хранившейся вместе с ружьем, лежали и пули к нему, но они выглядели такими старыми, что Майк набрался храбрости и отправился в магазин мистера Майера покупать новые. Мистер Майер вопросительно поднял одну бровь и спросил:
– Не слышал, чтоб твой отец собирался на охоту, Майкл.
– Он и не собирается, – правдиво ответил Майк. – Просто ему житья не дают вороны в нашем саду.
Сейчас, когда последний отблеск сумерек угас, Майк положил перед собой новую коробку с пулями, послал одну из них в казенник, щелкнул затвором и через прицел глянул на ребят, сгрудившихся вокруг костра. Расстояние для такого ружья было слишком велико, и он это знал. Отсюда даже из двустволки Дейла невозможно было бы попасть в цель, а уж для обреза Майка целиться на расстояние больше нескольких ярдов было вообще бесполезно. Но при стрельбе по близкой мишени результаты выстрела были ужасающи. Майк купил пули номер шесть, подходящие для охоты на перепелов и более крупную дичь.
Кусты, с юга огораживающие место, где ребята разбили лагерь, делали невозможным не только бесшумный, но и вообще всякий подход к бивуаку. Майк же устроился на самом краю обрыва, расположенного к северу от них, и чтобы подобраться к нему нужно было перейти ручей и преодолеть подъем на холм, что тоже было невозможно без некоторого шума. Оставался проход через довольно редкий лесок с юга или по поляне с запада. Но со своего наблюдательного пункта Майк видел эти проходы довольно ясно, хотя в сгустившихся сумерках и не мог разобрать детали. Голоса его друзей эхом раздавались по полянке и словно бы с дымом костра поднимались вверх, к Майку.
Ружье Мемо было снабжено насечкой на прицеле и маленькой мушкой, правда и та и другая казались всего лишь украшением. Стоило только прицелиться и спустить курок, как вылетевшее из ствола облачко дроби расширялось и накрывало цель. Майк почувствовал, как затекла его рука, сжимавшая рукоятку. Тогда он положил в карман еще два патрона, несколько других в карман брюк и сунул коробку обратно в рюкзак. Затем взвел предохранитель и положил ружье на ложе из сосновых веток позади камня. Сам же решил сосредоточиться на бутербродах с арахисовым маслом, которыми запасся выйдя из дому, и на регулировании дыхания. Запах поджариваемых на костре сосисок не на шутку раздразнил его аппетит.
С наступлением темноты похолодало. Майк надел старый черный свитер и пару теплых штанов, и уселся неподвижно, вглядываясь в темноту. Он постарался сосредоточиться, чтобы за стрекотом насекомых и хором лягушек не пропустить другого шума, а за шевеленьем листьев не упустить другое движение. Но ничего настораживающего не было.
Майк видел, как Дейл и Лоуренс принялись устраиваться в открытой палатке, их ступни смешно выделялись в спальных мешках, освещенных светом костра. Кевин и Харлен уползли во вторую палатку, которая находилась в нескольких ярдах левее и чуть дальше от костра. Со своего места Майк отчетливо видел козырек бейсболки Кевина. Харлен видимо лег головой в другую сторону, так как подошвы его кед торчали над скаткой. Майк потер глаза, и стал смотреть в темноту, избегая яркого света костра и от души надеясь, что ребята выполнили все его указания.
