Борясь с головокружением и последствиями контузии от удара, Кевин пытался рассуждать логически. Прежде всего его интересовало почему несмотря на невообразимый грохот удара грузовика о стену школы тут еще не собралась толпа людей. Тут мальчик моргнул от новой ослепляющей вспышки молнии и оглушительного удара грома и умно кивнул сам себе. Ага. Понятно.
И снова стал размышлять. Ему необходимо пламя, вспышка… Что могло бы воспламенить бензин? Конечно, отцовская зажигалка, но она где-то потерялась. Кроме того вспышку могли бы обеспечить твердый камень и лист стали. Кевин пошарил в карманах, но не нашел там ни камня, ни стали. Что если я буду стучать камнем по стальной цистерне, пока не появится искра? Неплохая мысль, но не совсем правильная. Кевин решил отложить ее в качестве альтернативного плана.
Он подошел на двадцать футов ближе к грузовику, шлепая босыми ступнями по лужам бензина. Босые ноги. Каким-то образом он лишился башмаков, выбираясь в спешном порядке из кабины. Кожей он чувствовал холод бензина, но там где были царапины, жидкость обжигала. Правое запястье стало распухать, рука висела неловко и как-то неправильно.
Рассуждай логически, велел себе Кевин Грумбахер. ОН сделал еще несколько шагов и присел на относительно сухой участок тротуара, чтобы подумать. Ему необходимы пламя или искра. Как он может их добыть?
Мальчик задумчиво глянул в небо, но молния не собиралась ударять прямо в грузовик, хотя разряды ее были чудовищно сильны. Пока не собиралась. Возможно позже.
Как насчет электричества? Он мог бы пробраться в кабину и включить ключ зажигания, посмотреть не дадут ли искру батареи. Судя по запаху одной искры было бы вполне достаточно.
Нет, это не подходит. Даже с того места, где он сидел футах в шестидесяти от машины, Кевин видел, что кабина покорежена и смята под тяжестью самой цистерны. И возможно она кишит этими ужасными миногами.
Кевин нахмурился. Возможно если он приляжет и несколько минут спокойно отдохнет, то ответ придет сам собой. Участок, на котором он сидел, выглядел вполне удобным и располагающим к отдыху.
Он подвинул в сторону мешающий камень и опустил голову на цемент. Какой-то предмет похожий на камень мешал ему утроиться удобнее.
Кевин снова сел, подождал следующей вспышки молнии, пронзившей ночь, и поднял с гравия отцовский автоматический кольт сорок пятого калибра. Ручка была сломана. На стали виднелись царапины и маленькая передняя мушка выглядела как-то не так.
Кевин отер кровь, заливавшую глаза и прищурился на протекавшую цистерну, находившуюся в двадцати ярдах от него. Почему я должен сделать это с отцовским грузовиком? Но ответ не казался важным, возможно позже. Сначала он должен добыть искру или пламя.
Он повертел в руках пистолет, уверился что ствол не забит грязью и по возможности стер пыль с приклада. Кажется положить оружие обратно без того, чтобы отец не заметил, что его кто-то брал, уже невозможно.
Кевин поднял пистолет и снова опустил его. Нужно ли сначала зарядить его? Нет, он так не думал. Отец не любил носить с собой заряженное ружье, когда они отправлялись на пруд Хартли поупражняться в стрельбе.
Кевин поставил автоматический пистолет между ногами и левой рукой щелкнул затвором. Патрон вывалился и покатился по тротуару, стала видна влажная щель магазина. Проклятие. Одну пулю он все-таки зарядил. Сколько же их там осталось? Надо подумать, семизарядный магазин минус один патрон… В данный момент с математикой у Кевина не ладилось. Возможно позже.
Левой рукой он поднял пистолет и прицелился в цистерну. Грянувший в этот момент удар грома сделал звук выстрел походим на слабый щелчок. Если вы не можете попасть в дверь сарая, то вам лучше даже не пытаться. Ладно, это потому что он слишком далеко.
Кевин попытался встать на ноги, но голова сильно кружилась и он без сил опустился обратно. Хорошо, он будет стрелять отсюда.
Он вспомнил, что теперь надо передернуть затвор и снова прицелился, глядя прищуренным глазом сквозь низкую мушку. Интересно, от удара пули возникает искра или открытое пламя? Он не мог вспомнить. Чтобы выяснить это, есть только один путь.
Отдача ударила его здоровое запястье. Он опустил пистолет и глянул на цистерну. Ни искры, ни пламени. Или он просто промазал? Мальчик снова поднял дрожавшей рукой пистолет и дважды выстрелил. Ничего.
Сколько пуль у него теперь осталось? Две или три. По меньшей мере.
Кевин тщательно прицелился в кружок стали, видневшийся сквозь мушку и медленно, как учил его отец, нажал курок. Раздался звук похожий на удар молотка по железному листу и Кевин торжествующе усмехнулся. Но усмешка тут же сменилась гримасой разочарования.
Ни пламени. Ни искры. Ни большого взрыва.
Сколько еще пуль у него осталось? Возможно ему следует вынуть магазин, высыпать пули и пересчитать их. Нет, лучше не так, лучше пересчитать гильзы, вывалившиеся на тротуар. Вон две или три из них поблескивают в свете фонаря, но потратил ли он только их?
Ладно, по крайней мере одна у него осталась. Может быть две.
Кевин поднял пляшущей рукой пистолет и снова выстрелил. В то же мгновение, когда он спускал курок он уже знал, что взял слишком высоко. При таком выстреле он промахнулся не только мимо цистерны, но и мимо самой школы.
Он попытался вспомнить, почему он это делает. Мысль не давалась ему, но он знал, что это очень важно. Что-то связанное с его друзьями.
Кевин перекатился на живот, положил пистолет на больное запястье и снова спустил курок, почти уверенный в том, что раздастся всего лишь звук щелчка по пустому барабану.
В руку ему ударила отдача, вспышка пламени ударила как раз около наполнительного цилиндра на верху цистерны и восемь тонн бензина мгновенно вспыхнули.
Доктор Рун как раз поднимался на ноги, когда взрыв разорвал перила лестницы на тысячу кусков и над открывшимся лестничным проемом повис огромный гриб пламени. Рун почти спокойно отступил и прижался к стене, глядя с каким-то отчасти академическим интересом на то как двухфутовая палка балюстрады вонзилась ему в грудь как кол. Он протянул руку к концу ее, но не вытащил копья. Вместо этого он сполз по стене и медленно сел на пол.
Дейл покатился по полу и прижавшись к двери, прикрыл голову руками. То, что осталось от перил, было охвачено огнем, книжные полки в нижнем этаже полыхали костром, витражное стекло лопнуло и осыпалось вниз, и каждый дюйм пола второго этажа дымился и обугливался.
В шести футах от глаз Дейла задымились брюки доктора Руна, а подошвы его башмаков стали мягкими и бесформенными.
В открытом лестничном марше в десяти футах от мальчика пламя охватило розовые мясистые волокна паутины и они обвисли как бельевые веревки рядом с многоквартирным домом. Шипенье мягкого материала напоминало визг.
Дейл поднялся и шатаясь пошел к двери, из которой вырывались клубы дыма.
