Они погрузили спиннинги в кузов и по шестой окружной направились к городу. Когда они спустились с первого холма и взобравшись на следующий поравнялись с кладбищем Кэлвери, в поле зрения Майка, несмотря на пыль, поднятую автомобилем, попал справа дом Дьюана Мак Брайта, а чуть позже слева ферма дяди Генри, которому Дейл приходился родственником. Майк увидел, что золотившийся в вечернем свете кладбищенский двор был пуст, заметил отсутствие машин на стоянке вдоль дороги и неожиданно вспомнил о том, что он сегодня собирался начать слежку за Ван Сайком. Мальчик тут же попросил священника притормозить и тот свернул на обочину и остановился у кованых железных ворот.
– Что случилось? – спросил он.
Майк принялся лихорадочно соображать что ему сказать.
– Я… Ну… Я обещал Мемо сходить на дедушкину могилу. Ну, понимаете, посмотреть не заросла ли она травой, остались ли с прошлой недели цветы и все такое. – Еще одно признание для будущей исповеди.
– Я подожду тебя, – ответил священник.
Майк покраснел и побыстрее отвернулся, чтобы отец Каванаг не заметил его румянца. Хорошо бы, чтоб он еще не услышал фальшивых ноток в его голосе.
– Гм… Понимаете, я бы хотел побыть там один. Ну, чтобы помолиться. – Святой Михаил, что он только несет. Ты хочешь помолиться и поэтому просишь священника уйти подальше. – Кроме того, я хочу нарвать в лесу цветов и могу немного задержаться.
Отец Каванаг посмотрел на заходящее солнце, которое подобно красному шару повисло над самым кукурузным полем.
– Но уже почти темно, Майкл.
– Я успею вернуться домой до темноты. Честно.
– Но до города еще почти миля. – В голосе священника ясно звучало сомнение, как будто он подозревал, что происходит что-то не то, но не мог понять, что именно его смущает.
– Нет проблем, отец. Мы с ребятами часто гулям в такое время. Мы ведь почти все время проводим в лесу.
– Но ты не задержишься здесь?
– Нет, – ответил Майк. – Только сделаю то, что обещал Мемо и сразу домой. – У него в голове промелькнула мысль, а мог бы отец Каванаг сам бояться темноты, но он тут же ее отбросил. Следующую секунду он колебался, не рассказать ли священнику всю правду об их подозрениях, о том что что-то нечисто со Старым Централом, и о исчезновении Тубби Кука, да и сказать о том, что он собирается всего лишь заглянуть в старую сторожку позади кладбища, где по слухам ночует Ван Сайк. Но и эту мысль он тоже отбросил, ему совсем не хотелось, чтобы отец Каванаг счел его психом.
– Ты уверен? – уточнил священник. – А то твои домашние думают, что ты поехал со мной.
– Они знают, что я обещал Мемо, – эта ложь далась Майку уже легче. – Я вернусь домой до темноты.
Священник кивнул и наклонился, чтобы открыть дверцу.
– Хорошо, Майкл. Спасибо за совместную рыбалку и беседу. Завтра будешь на ранней мессе?
Вопрос был чисто риторическим. Майк каждый день служил во время ранней мессы.
– Конечно, до завтра, – ответил он, закрывая тяжелую дверцу и наклоняясь к опущенному стеклу. – Спасибо за… – Он помолчал, не зная за что именно он благодарит священника. За то, что тот, хоть и взрослый, а говорит с ним как с равным? – Спасибо за то, что одолжили мне спиннинг.
– В любое время, – усмехнулся отец Каванаг. – В следующий раз мы с тобой отправимся на Спун Ривер, вот там водится настоящая рыба. – Он отсалютовал двумя поднятыми вверх пальцами, тронулся с места и через минуту исчез за следующим холмом. Майк немного постоял, выжидая когда рассеется пыль, в низкой траве вокруг его ног прыгали кузнечики. Затем обернулся и посмотрел на кладбище. Его собственная тень протянулась до самой черной остроконечной решетки железной кладбищенской ограды. Великолепно. А что если здесь сейчас сидит Ван Сайк собственной персоной?
Ему до этого и в голову не пришло, что это то ли сторож, то ли чернорабочий может быть здесь. В воздухе стоял густой запах зреющего зерна, и влажного июньского вечера. Место выглядело, звучало и ощущалось пустым. Майк потянул на себя невысокую калитку, открыл ее и вошел на территорию кладбища. Все его существо чувствовало и бежавшую впереди него его собственную тень, и скорбные очертания могильных памятников, и, особенно остро, оглушительное молчание, повисшее над ним после часов бесед.
Он и вправду остановился у могилы дедушки. Она находилась почти в самом центре кладбища, которое занимало площадь примерно в четыре акра, и памятник дедушки был четвертым от травянистой дорожки, делившей кладбище на две половины. Все О'Рурки были похоронены на этом участке, родственники его матери чуть ближе к забору с другой стороны, и дедушкина могила была ближайшей в этом ряду. Рядом виднелось пустое, заросшее травой пространство, которое, как Майк знал, было приготовлено для его родителей. И его сестер. И для него самого.
Цветы все еще были здесь, поникшие и увядшие, но все еще здесь. Их принесли в прошлый понедельник, в День памяти, вместе с крошечным флажком Американского Легиона. Родители приносили этот флажок каждый год в этот день и часто в мозгу Майка чередование времен года странно согласовывалось с тем, насколько выгоревшим был этот флажок. Дедушка когда-то был зачислен в Американский легион, но побывать на фронте ему не удалось, он всего лишь провел четырнадцать месяцев в мобилизационном лагере в Джорджии. Когда Майк был маленьким, ему часто доводилось слушать рассказы Мемо о военных подвигах друзей дедушки на полях сражений и у него сложилось твердое убеждение в том, что именно эта неудача серьезно повлияла на дедушку.
Сейчас цвета флага были яркими, красный был кроваво-красным, белый ослепительно белым над яркой зеленью травы. Горизонтальный свет низких фонарей делал все окружающее словно более выпуклым и ярким. Далеко отсюда, на ферме дяди Генри, расположенной примерно в четверти мили отсюда, мычали коровы и звук отчетливо разлился в спокойном воздухе.
Майк наклонил голову и прошептал про себя слова молитвы. Теперь, возможно, его слова можно будет не считать ложью. Затем он перекрестился и по тропинке направился к дальней стороне кладбища, где находилась сторожка Ван Сайка.
Впрочем, она была не совсем его, скорее это был старый сарай для инструментов, который уже многие годы стоял на кладбище. Располагался он у самого забора, отделенный от последнего ряда могил полоской скошенной травы. Хотя, как думал Майк, довольно скоро кладбище подступит к домику вплотную. Вечерние лучи солнца освещали небольшой участок западной стены и делали его похожим на кусочек масла.
Майк заметил, что на двери висит замок и прошел мимо, будто направляясь к лесу, обычному месту назначения всех мальчишеских походов, затем резко повернул обратно и нырнул в тень. Кузнечики слепо запрыгали вокруг его кед и под ногами зашуршала упругая трава.
С этой стороны в стене было окно – единственное окно всей сторожки – совершенно крохотное и находившееся примерно на уровне шеи Майка. Он подошел ближе, нагнулся и, заслонив глаза ладонью, заглянул внутрь.
